Откуда-то издалека доносится чуть слышный шум.
Нора дотрагивается до моего локтя.
– Ты чувствуешь себя хорошо?
– Да, – говорю я, повернувшись к ней. – Просто я не ожидала, что здесь так красиво. – Между ее бровями появляется морщинка, и мне вдруг становится не по себе. У меня сейчас такое чувство, словно я провалила какой-то важный тест. – А что? Я сказала что-то не то?
– Замок Слоновой Кости целиком построен из костей, – отвечает она. – Большинство Заклинателей Костей чувствуют себя скверно, явившись сюда впервые.
Я внутренне сжимаюсь от сознания, что я допустила такую промашку. И пытаюсь вспомнить, что мне показало гадание на кости моей бабули. Как я реагировала, войдя в это здание, в другом моем прошлом? В моем сознании возникает образ: кружащийся вестибюль, шум в ушах, ужасная тошнота. Почему же я ничего такого не чувствую сейчас? Мне вообще не следовало являться сюда. У меня слишком много секретов, которые надо хранить, и в конце концов из-за какого-нибудь из них я окажусь на Острове Клыков.
В глазах Норы вдруг вспыхивает подозрение. Я закрываю рот тыльной стороной ладони, и выражение на ее лице становится чуть мягче. Наверное, она приняла мою панику за дурноту. И, возможно, только это и спасает меня.
– Я могу присесть? – спрашиваю я.
– А, тебе все-таки стало плохо, – не без доброжелательности говорит она. – Конечно, можешь.
Нора подводит меня к стулу, и у меня возникает сильнейшее чувство, что я уже сидела на этом самом месте. Я вспоминаю слова, которые моя матушка произнесла во время доведывания.
«Мы с тобой уже делали это прежде», – сказала она, осторожно держа в руках сломанную кость моей бабули. Чувствовала ли она тогда себя так же, как я сейчас, – как будто она слышала мелодию давно забытой колыбельной, но не могла вспомнить ее слов?
Меня пронзает острая тоска по ней, пронзает с такой силой, что у меня захватывает дыхание. Горе накатывает на меня, оно ударяет по мне волна за волной, когда я менее всего этого ожидаю, прежде чем откатиться назад. Но вряд ли это когда-нибудь уйдет. Горе будет плескаться о берега моего сознания всегда.
Гул в вестибюле становится громче. Я оглядываюсь по сторонам, но не могу понять, откуда он берется.
– Что это за шум? – спрашиваю я.
– Это всего лишь шепот стен, – небрежно отвечает Нора. – Скоро он сойдет на нет. – Она протягивает мне руку и помогает встать на ноги. – Тебе надо отдохнуть. Завтра будет тяжелый день.
Нора выводит меня из вестибюля и ведет по коридору. Мы проходим через просторную трапезную со столами во всю ее длину, затем через кухню, такую большую, что в ней, пожалуй, можно было бы наготовить еды на весь Мидвуд. Наконец она открывает дверь в маленькую комнатку, такую тесную, что в ней помещаются только кровать и небольшой комод.
– Завтра мы подыщем тебе более постоянное место, – говорит Нора. – В такой поздний час мне не хочется бродить по общежитию для девушек, будя всех учениц.
Должно быть, она видит на моем лице что-то такое, чего не ожидала, потому что на секунду делает остановку, держась за косяк, и, сочувственно сдвинув брови, смотрит на меня:
– Я понимаю, что в твоей жизни вдруг все переменилось, и это нелегко. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы у тебя тут появились друзья. Чтобы ты почувствовала, что тут тебе рады.
Мне хочется сказать ей, что мне не нужна ее помощь в приобретении друзей. Пусть она лучше сосредоточится на том, чтобы разыскать Лэтама и сделать так, чтобы он заплатил за то, что сделал. На том, чтобы вернуть мне кости матушки и бабули до того, как Лэтам использует их. Но слова застревают у меня в горле, и я просто молча киваю.
Нора опять похлопывает меня по руке.
– Отдохни и, если тебе что-то понадобится, крикни. Расмус будет рядом.
Я думаю о том, что все последние недели я ощущала чей-то взгляд на моей спине, и начинаю гадать, не приставила ли Нора соглядатаев ко мне, еще когда я была в Мидвуде.
Когда она уходит, я переодеваюсь на ночь, ложусь в кровать и натягиваю одеяло до самого подбородка. Звуки Замка Слоновой Кости мне незнакомы, и оттого, что вокруг все чужое, я чувствую себя выбитой из колеи. Но без матушки и мой дом тоже стал не таким, каким был прежде. И он не станет прежним, пока я не верну себе ее кости и кости бабушки тоже. Мне долго не удается заснуть, но в конце концов, благодаря надежде на мщение, меня все же одолевает сон.
* * *
Кошмары последовали за мной и сюда.
Мне снится гибель моей матушки, снится в ярких, жутких деталях. После чего ко мне идет Лэтам, держа в руке нож.
Я рывком просыпаюсь, обливаясь потом и задыхаясь. И засовываю кулак в рот, чтобы сдержать истошный крик.
«Это всего лишь дурной сон», – говорю я себе. Дело всего лишь в моем сознании, которое использует мой страх, чтобы активировать мучительные воспоминания и изобретать новые тревоги.
Я протягиваю руку к стене, чтобы опереться на нее и сесть, но, едва мои пальцы ее касаются, я снова резко погружаюсь в кошмар. Теперь я стою в каком-то большом помещении. Стены его уставлены полками с великим множеством странных орудий и зажженных свечей, которые в той или иной степени уже догорели.
