Похититель бурбона - [60]

Все на крыльце затихли. Леви слышал только бриз, шум ветра и рев океана вдали. Над ухом жужжала муха, но Леви игнорировал ее. В тонких банках сияли крошечные огоньки - самодельные розмариновые и цитронелловые свечи, чтобы отгонять от дома комаров. Сияние звезд, луны, фонаря и крошечный красный огонек от сигареты Боуэна - идеальное освещение для истории о призраке. А Боэун с удовольствием рассказывал историю, словно мальчишка, пытающийся напугать своих маленьких братьев. И Леви был напуган, только не знал почему. Может, из-за ухающих сов или веток, двигающихся туда-сюда, когда невидимые животные улеглись спать. Или, может, выражение на лице Тамары, словно она не о ком-то историю слушала, а о себе.

- Сент Круа не собирался давать своей невесте снова грустить, не тогда, когда он мог что-то сделать. Он написал своему человеку и запросил саженцы дуба, самые лучшие, и не жалел средств. Три месяца спустя они приплыли на корабле, две дюжины. Это были самые лучшие деревья, которые можно было купить, крепкие и сильные, из самых густых и зеленых лесов Франции. Редкий сорт французского дуба. Сент Круа посадил дубы, и они прижились. Когда его невеста родила первенца, они выросли на десять футов. Когда их сыну исполнилось пять, деревья были достаточно большими, чтобы ребенок мог на них играть. И они были счастливыми, Сент Круа, его невеста и его мальчик. Богатые и счастливые, эта комбинация встречается гораздо реже, чем мы привыкли думать. Естественно, счастье не может длиться вечно. Океан - да. Деревья - да. Небо - да. Третий сын и его юная невеста счастливые в любви? Не так долго. А как иначе? Бог терпеливый судья, но, когда Он выносит свой вердикт, приговор исполняется немедля.

Леви стал приятно пьяным, но от этих слов протрезвел. Он притянул Тамару ближе к себе. Ее тело было напряженным, будто она не знала его. Но затем она расслабилась и позволила ему крепко ее обнять.

- В один прекрасный весенний день сын Сент Круа - они назвали его Филипп, забрался на самый высокий дуб, под его ногой сломалась ветка и — падай-падай, маленький мальчик. Песок был мягким, но не тогда, когда ты падаешь с тридцати футов. Он был мертв еще до того, как с губ мамы сорвался крик. Сент Круа пришел домой с рисового поля и обнаружил невесту, прижимающую их сына к своей груди. Она не отпускала его. А на следующий день она отнесла его в океан и дала воде забрать их тела. Когда ее труп обнаружили через два дня, доктор сказал, что она была беременна вторым. Тело его сына так и не нашли. Сент Круа сошел с ума, как богатые люди с разбитыми душами, когда Бог смеет им возражать. Он освободил рабов с рисовых полей и заставил их иссушить болота. А после они сажали деревья. Дубы, семена и саженцы дерева, убившего его мальчика. Каждый день на протяжении нескольких лет они сажали эти деревья, ухаживали за ними, выращивали их. Тогда тут стало столько деревьев, сколько мог видеть глаз… Зачем он посадил эти деревья? Кто знает? Может, он делал это потому, что любил свою жену, а она любила деревья. Может, он думал, что может вернуть своего мальчика, если на острове будет достаточно деревьев, чтобы соблазнить его душу. Ох, и вид у него был печальный, у Сент Круа, бродил по острову в грязной одежде, с грязными волосами, небритый, с черными по локти от земли руками. Он тоже сажал. Половину деревьев он посадил сам. И когда на острове не осталось ни дюйма без дерева, он вошел в дом, возведенный для его невесты, вылил каждую бутылку скотча, которую только смог найти, каждую бутылку бренди, каждую бутылку отличного ирландского виски, вылил их на ковры из Персии, шторы из лучших домов Парижа. Затем он поджег шторы, и он, и дом сгорели дотла. Прощай, третий сын. Прощай, невеста. Прощай, маленький мальчик, который любил лазить по деревьям. От тела Сент Круа не осталось ничего, кроме пепла, а тело мальчика так и не нашли. Только Луиза здесь похоронена. Вышла замуж и похоронена, все на этом острове. И пусть вам будет стыдно, но вот что происходит, когда строишь замок на костях других людей. Сент Круа хотел рая, а этот остров для него стал адом. Твой прапрадедушка, мисс Тамара, Джейкоб Мэддокс, выкупил остров у второго сына папочки Графа, который не хотел иметь ничего общего с местом, сломавшего его брата. И я не могу его осуждать. И с тех пор этот остров был наречён Островом Невесты из-за красивой невесты Сент Круа, а остров Луизы звучало бы немного забавно, согласны? И, конечно, Сент Круа уже было занято.

- Вот так история, - сказал Леви. - И все правда?

- Каждое слово. Понимаешь ли, мой прапрадедушка был тем мужчиной, кто выкопал ей могилу и поливал дубы, посаженые Сент Круа. От этой семьи не осталось ничего, кроме надгробной плиты. А мы? - Боуэн похлопал по своей груди и улыбнулся, как мэр города, перерезающий ленточку. - Мы все еще здесь, живые и барахтаемся. - Боуэн поднял обе руки и ноги и помахал ими. Он определенно был жив и определенно барахтался. А еще был пьян.

- Ее могила все еще здесь? - спросила Тамара. - Могу я на нее посмотреть?

- Она все еще здесь, если найдешь. Понятия не имею, где она. Заросла уже, как и все остальное. - Боуэн пожал плечами и допил бурбон. - Но дом найти легко, если присмотреться. Точнее, его остатки, которых немного. - Боуэн потушил сигарету, хлопнул по бедрам и встал. - А теперь, простите, мне надо домой. С вами было приятно.