Похищенный - [6]

— Ох, моя сумочка! И пакеты. Я оставила их на той станции.

— Боже мой! — воскликнула Антония. — Да вы, милочка, попали в настоящий переплет.

— Со мной все будет в порядке. — Эмма встала. Она что-нибудь придумает. В конце концов, что такое потерянная сумочка? Несколько минут назад она с ужасом думала, что потеряла сына. — Мы с Риччи вернемся туда и посмотрим. Может быть, кто-нибудь нашел их и отдал дежурному.

— Знаете, — заявила Антония, — я уверена, что шансы отыскать вашу сумочку и пакеты очень малы. Может быть, мне подождать, пока вы вернетесь? Вам наверняка понадобятся деньги, чтобы добраться домой.

— О нет! — Эмма пришла в ужас. Мысль о том, что эта женщина подумала, будто она пыталась разжалобить ее, чтобы попросить денег, была очень неприятной.

— Нет-нет, я хочу быть уверена, что вы благополучно доберетесь домой. Вы только что пережили ужасное потрясение. — Антония накрыла руку Эммы своей. — Могу я угостить вас чашечкой кофе?

— Я не вправе… Вы и так столько для нас сделали.

Эмма чувствовала, что настойчивость женщины начинает действовать ей на нервы, и инстинктивно ощетинилась, отгораживаясь стеной холодной вежливости. Она понимала, что с растрепанными волосами и залитым слезами лицом выглядит ужасно. Рукав ее крутки порвался, когда она упала на платформу, и носок кроссовки отстал от подошвы. Антония казалась доброй и приятной женщиной, но сейчас Эмме больше всего хотелось, чтобы ее оставили в покое. Чтобы она пришла в себя, может быть, всплакнула немножко, если в голову придет такая блажь. Она обнаружила, что в последнее время ей все труднее разговаривать с людьми, пусть даже такими милыми и тактичными, как Антония. Которая наверняка думает о том, как можно быть настолько бестолковой, чтобы оставить ребенка одного в вагоне.

— Всего одну чашечку кофе. — Антония наблюдала за ней. — Послушайте, у меня есть идея. Я навещала подругу, а потом мы с мужем должны были встретиться в городе, но, пожалуй, я позвоню ему и попрошу приехать сюда. У него есть машина. И мы отвезем вас домой.

Эмма хотела отказаться. В самом деле хотела. Но при этом она чувствовала себя разбитой и усталой, да и мысль, что кто-то может оказаться настолько добр к ней, выбила ее из колеи. На плечи легла непонятная тяжесть, как будто на нее взвалили нелегкую ношу.

— Хорошо, — согласилась она, и на глаза у нее опять навернулись слезы. — Спасибо вам.

Пока она сморкалась и приводила себя в порядок, Антония встала со скамьи, держа Риччи на руках.

— А я пока займусь этим молодым человеком, — сказала она.

— Он вам не позволит… — начала было Эмма, но Антония уже усаживала Риччи в коляску. И он ничуть не протестовал. Голова его клонилась на грудь, глаза закрывались. Антония застегнула ремни крепления. Похоже, она прекрасно знала, как и что надо делать.

— Готово. — Она погладила Риччи по голове. — Тебе нужно отдохнуть, правда? Бедняжка!

Эмма хотела сама везти Риччи, но Антония уже взялась за ручку. Она быстро зашагала в сторону лестницы, толкая коляску перед собой, и Эмме ничего не оставалось, как поспешить за ними. Платформа была открыта с обеих сторон, над головами у них гулял холодный ветер. Под джинсами саднили разбитые коленки. Как странно не ощущать привычной тяжести в руках, не нести Риччи или сумки. Она чувствовала себя лишней. Слабой и уязвимой. Она предпочла бы взять Риччи на руки, но Антония проявила такую доброту, что было бы невежливо разбудить малыша. Пристроившись рядом, Эмма вглядывалась в лицо сына. Боже мой, боже мой…

Она помогла Антонии поднять коляску по ступенькам. У турникета женщина обернулась к ней и сказала:

— Вы ведь потеряли свой билет, верно? Кроме того, вам нужно сообщить о пропавшей сумочке дежурному. Попросите его пропустить вас.

Эмма заколебалась.

— Ступайте же. — Антония ободряюще улыбнулась ей. — И не беспокойтесь о Риччи. Мы подождем вас у входа.

Не желая терять времени, Эмма не стала рассказывать жизнерадостному, одетому в оранжевую куртку дежурному о том, что едва не лишилась сына, оставив его одного в вагоне, когда двери неожиданно закрылись. Она просто сказала, что потеряла сумочку на предыдущей станции, Степни Грин, и поинтересовалась, не сообщил ли кто-нибудь о находке. Дежурный отправился в свою комнату, чтобы позвонить по телефону, а Эмма стала смотреть в сторону турникетов, за которыми виднелся выход со станции. Снаружи уже стемнело. По-видимому, пошел дождь. По блестящим тротуарам растекались лужицы света. У самых дверей, под навесом, укрывшись от дождя, стояли несколько человек. Хотя, возможно, это просто небольшая очередь к киоску, торгующему газетами и сладостями. А через турникеты вереницей шли люди: какой-то мужчина в шерстяной шапочке, за ним женщина в хиджабе[2], державшая за руку маленькую девочку. Вот они скрылись из виду, и на полу остались лишь влажные следы их ног. Эмма снова посмотрела на выход. И замерла. Потом неуверенно шагнула к ограждению.

Куда подевалась Антония?

Но тут она снова увидела ее рядом с киоском. Антония присела на корточки рядом с Риччи, застегивая молнию на его свитере, вот почему Эмма не сразу их заметила. Она глубоко вздохнула, успокаиваясь. Лишнее свидетельство того, что она до сих пор не пришла в себя после недавнего потрясения. Риччи спал. Она жадно пожирала его глазами. Он уронил голову на грудь, отчего со стороны казалось, что у него тройной подбородок. Тонкие льняные волосики падали ему на лоб. Улыбающийся голубой слоненок на свитере поднимался и опускался в такт дыханию. Антония подняла голову, увидела, что Эмма смотрит на них, и помахала рукой.