Похищенный - [15]

Линдси, судя по всему, была на пару лет старше Эммы, но выглядела намного моложе. Кожа у нее была шелковистая и гладкая, а волосы, такие же длинные, как у Эммы, — густыми и блестящими. На лице у нее постоянно было жизнерадостное и беззаботное выражение. Это было лицо, всегда готовое улыбнуться в ответ. Язык не поворачивался назвать ее женщиной, больше всего к ней подходило словосочетание «молоденькая девушка».

Она пришла навестить Эмму в больнице, после того как полиция наконец-то соизволила начать поиски Риччи.

— Я буду вашим офицером по делам семьи, пока мы занимаемся поисками Риччи, — пояснила Линдси. — Можете считать меня связующим звеном между вами и полицией. Всякий раз, когда вам понадобится поговорить с кем-то, смело звоните мне. Я буду перезванивать вам и навещать вас регулярно, пока мы не отыщем Риччи, так что вы всегда будете в курсе происходящего.

Именно Линдси в обществе еще двух полисменов сопровождала Эмму из больницы в ее квартирку в Хаммерсмите. Ключи Эммы и ее электронная карточка, открывающая входную дверь, были в сумочке, которая осталась где-то в Ист-Энде, но полиции удалось получить для нее запасной комплект в Ассоциации домостроителей. Ошеломленная и растерянная, Эмма остановилась на освещенных ступенях крыльца своего многоквартирного дома-башни и провела новой карточкой по считывающему устройству возле дверей. Большая часть окон в здании смотрела на нее темными провалами стекол. Новая карточка сработала. Тяжелые металлические двери открылись с мягким двойным щелчком.

Не успела она отворить дверь в свою квартиру на пятом этаже, как в ноздри ей ударил запах холодных гренок и детской каши. Посуда, оставшаяся после их последнего завтрака, по-прежнему была свалена в раковине на кухне. Там же лежала пластмассовая тарелка Риччи с изображением Боба-Строителя на донышке, к которому прилипли комки засохшей каши. Его игрушки все так же были разбросаны по квартире. Красный грузовик, которым малыш только-только научился управлять, безжалостно направляя его прямо на мебель. Его игрушечный поезд, который кричал тоненьким голоском «Посадка заканчивается», если нажать на красную кнопку. Ржаной сухарик, валявшийся посреди крошек под столом, на краях которого отпечатались следы маленьких зубов. Очаровательная плюшевая лягушка по имени Гриббит. Глядя на них, Эмма чувствовала, как в груди нарастает тупая ноющая боль, становясь просто невыносимой.

Полиция, заручившись ее согласием, приступила к планомерному обыску квартиры. Они осмотрели все: узкую, выкрашенную в желтый цвет спальню, в которой стояли односпальная кровать Эммы и детская кроватка Риччи; ванную комнату с оливково-зеленой ванной и резиновым шлангом душа, который надевался на кран; не обошли вниманием и пластмассовую ванночку Риччи, примостившуюся под раковиной. Его мерный стаканчик-непроливайка, оказывается, лежал под перевернутой ванной, а она не могла найти его уже несколько недель.

Полицейские перерыли шкафы и заглянули даже в корзину для грязного белья. Они присаживались, чтобы внимательно осмотреть полы, пятна на линолеуме в кухне, зеленые грубые коврики в спальне и гостиной.

— Что они ищут? — непрестанно спрашивала Эмма. — Ведь Риччи похитили не здесь. Почему они не устроят обыск в кафе?

— Таков порядок, — неизменно отвечала Линдси.

Полисмены собрали волосы Риччи с его кроватки и унесли с собой его зубную щетку. Они также посчитали нужным забрать его одеяло и кое-что из одежды.

— Чтобы получить его запах, — пояснила Линдси. — И взять образцы ДНК на анализ. Это должно помочь нам в поисках.

— У вас есть одежда, похожая на ту, в которую он был одет в день похищения? — поинтересовался один из полицейских экспертов.

Эмма отдала им точную копию штанишек Риччи: она купила две пары по цене одной на распродаже в универсаме «Праймарк». Мужчина прикрепил на штанишки бирку и унес их куда-то. Потом Эмма описала шерстяной свитер, в который был одет Риччи.

— У вас есть фотографии, где он снят в нем?

Она начала перебирать снимки и внезапно поразилась тому, как мало у них фотографий. Ей и в голову не приходило, что она должна снимать его как можно чаще. И когда она взяла в руки последнюю фотографию, та уколола ее в самое сердце. На снимке Риччи был один. Он сидел верхом на своем красном грузовике на фоне желтой стены, застенчиво улыбаясь в объектив улыбкой Оливера и прикрыв глаза. Она сфотографировала сына на его день рождения. В августе. На нем были шортики из грубой джинсовой ткани и синяя футболка с надписью «Крутой серфингист» поперек груди.

Полицейскому пришлось чуть ли не отнимать у нее снимок.

— У вас найдется копия? — спросил он.

— Нет.

— Жаль. — В голосе его звучало сочувствие. Да он и сам походил на отца, взъерошенный и помятый, как будто только что играл в кучу малу. — Нам придется забрать эту фотографию. Напишите на обороте свое имя и фамилию. Мы постараемся вернуть ее вам в целости и сохранности.

— А что делать мне? — спросила Эмма у Линдси. — Я не могу сидеть сложа руки. Я должна что-то делать. Искать его.

— Вы должны оставаться у телефона, — ответила Линдси. — На тот случай, если кто-нибудь позвонит. Ну, вы понимаете, с требованием выкупа или что-нибудь в этом роде.