Похищенный - [11]

Вспышки света стали ослепительно частыми. Эмма, уже почти ничего не видя перед собой, продолжала выкрикивать имя сына:

— Риччи! Риччи! Риччи!

Потом она упала на колени прямо на дорогу и закричала в голос. Нет, это был не крик, а протяжный, нечленораздельный вой. Загудели рассерженные клаксоны автомобилей. Сквозь перемежающуюся пляску ярких огней до нее доносились чужие голоса:

— Взгляните на нее. Ей плохо.

— Наркоманка?

Голова у Эммы гудела от шума. Вокруг было чересчур много цвета и движения. Она ничего не могла с собой поделать, крутящийся водоворот затягивал ее в глубь бешеной воронки. Она не могла ни о чем думать. Слишком много вещей требовали к себе внимания. В голову настойчиво лезли мысли, срочные, неотложные. Их было невероятно много. Она покачнулась и упала вперед, на руки. Дорожное полотно понеслось ей навстречу.

— С вами все в порядке? — спросила какая-то женщина.

— Кто-нибудь, вызовите «скорую»!

Лица вокруг нее пустились в пляс, закружились и померкли.

Глава третья

Свет был голубым, дымчатым и рассеянным. Он не резал глаза. По другую сторону цветной занавески звучали приглушенные голоса и слышались звуки шагов, а здесь, внутри, царила тишина. Она лежала в постели, колени у нее болели, а ноги казались чужими. Ей приснился кошмарный сон — будто бы Риччи умер. Нет, она оставила его в поезде. Она ничего не помнила. Самое главное, сейчас все было в порядке. Она пришла в себя и проснулась. Все хорошо. Кошмары были позади.

В ногах ее кровати стояла девушка в голубой больничной рубашке с короткими рукавами и что-то быстро писала в скоросшивателе. Эмма без интереса разглядывала ее. Ей хотелось спать, ее окружали уют и безопасность — уже давно она не испытывала подобного ощущения покоя и умиротворения. Девушка перевернула страницу, сверилась с какими-то записями и продолжала писать. Пальцы ее двигались уверенно и осторожно. Их вид успокаивал и утешал. Даже гипнотизировал. Однажды, будучи еще совсем маленькой, Эмма осталась ночевать в доме бабушки и вдруг проснулась. Она увидела свою мать, сидящую за комодом у окна и перебиравшую старые письма. Настольная лампа бросала желтый круг света на разложенные листки бумаги. Эмма долго лежала не шевелясь, чувствуя себя уютно и спокойно, прислушиваясь к шуршанию бумаги и глядя, как пальцы матери перебирают пожелтевшие от времени письма.

Спустя некоторое время она прошептала, обращаясь к девушке в голубом:

— Где я?

Девушка подняла голову и взглянула на Эмму.

— О, вы уже проснулись!

Она отложила скоросшиватель в сторону и подошла ближе.

— Вы в больнице, Эмма. В отделении неотложной терапии Королевской лондонской клиники экстренной медицинской помощи при несчастных случаях. Вы помните, как вас привезли сюда в карете «скорой помощи»?

В карете «скорой помощи»? Эмма нахмурилась. И тут в голове у нее что-то щелкнуло, и она села на кровати, обводя взглядом тихое помещение, залитое голубым светом.

— А где Риччи? — требовательно спросила она. — Где мой малыш?

— Прошу прощения.

Медсестра отодвинула занавеску и поманила кого-то, стоявшего снаружи. На полотно упала огромная тень, и в помещение вошел бритоголовый мужчина. На нем была белая рубашка с короткими рукавами и просторный черный жилет. На левом плече бормотал висевший на ремне радиоприемник.

У Эммы упало сердце.

— Риччи… — Она оперлась спиной о подушку. — Что случилось с Риччи?

Полицейский ничего не ответил. Эмма отчаянно всхлипнула и расплакалась.

— Риччи! — рыдала она. — Риччи, где ты?

Значит, это был не сон. Риччи исчез. А что случилось с ней? Она чувствовала себя вялой, собственное тело казалось чужим. Почему она не помнит ничего о том, что произошло?

— Найдите его! — принялась умолять она. — Пожалуйста! Вы должны найти его.

— Мы прилагаем все усилия, — заверил ее полицейский. — К сожалению, возникла проблема: нам пока не удалось установить в точности, что именно произошло. Последние два часа вы были без сознания. Полагаю, вам дали… — Он вопросительно взглянул на сестру. — Успокоительное?

Та с негодованием заявила:

— Она кричала во весь голос, когда «скорая» доставила ее сюда. Пыталась выбежать на улицу. Ее жизнь была в опасности. Мы же не знали, в чем дело.

Складывалось впечатление, что они говорят о ком-то постороннем. У Эммы сохранились смутные воспоминания о том, как она выкрикивала что-то, обращаясь к толпе людей, казавшихся нереальными. Сейчас она чувствовала только опустошение. Ей с трудом верилось, что она могла вести себя так, как рассказывает медсестра. Она попыталась стряхнуть с себя оцепенение, разбудить мозг, который был словно окутан толстым слоем ваты.

Полицейский достал из кармана блокнот.

— Может быть, будет лучше, — сказал он и послюнявил палец, — если я повторю то, что вы рассказали врачам «скорой помощи», когда они приехали? Уточним то, что нам удалось выяснить к настоящему моменту.

— Пожалуйста! — взмолилась Эмма. — Пожалуйста, давайте начнем.

Полисмен принялся перелистывать блокнот в поисках нужной страницы.

— Вас зовут, — прочел он, — Эмма Тернер, и вам исполнилось двадцать пять лет?

— Да.

— А Ричард, Риччи, — это ваш сын, верно?

— Да. В прошлом месяце ему сравнялся годик.