Похищенный - [12]

Many of the window-panes, besides, were broken; and indeed this was so common a feature in that house, that I believe my uncle must at some time have stood a siege from his indignant neighbours--perhaps with Jennet Clouston at their head.	К тому же почти все оконные стекла были разбиты, да и вообще весь замок зиял пустыми окнами; невольно приходило на ум, что моему дядюшке довелось в свое время выдержать осаду возмущенных соседей - чего доброго, во главе с Дженнет Клустон.
Meanwhile the sun was shining outside; and being very cold in that miserable room, I knocked and shouted till my gaoler came and let me out.	Меж тем за окном сияло солнце, а я весь продрог в этой злосчастной комнате; я принялся стучать в дверь и призывать своего тюремщика, пока он не явился и не выпустил меня.
He carried me to the back of the house, where was a draw-well, and told me to "wash my face there, if I wanted;" and when that was done, I made the best of my own way back to the kitchen, where he had lit the fire and was making the porridge.	Он повел меня за дом к колодцу с бадейкой, сказал: "Вот, хочешь - умывайся", - и я, совершив омовение, поспешил на кухню, где он уже затопил печь и варил овсянку.
The table was laid with two bowls and two horn spoons, but the same single measure of small beer.	На столе красовались две миски и две роговые ложки, но по-прежнему лишь одна кружка жидкого пива.
Perhaps my eye rested on this particular with some surprise, and perhaps my uncle observed it; for he spoke up as if in answer to my thought, asking me if I would like to drink ale--for so he called it.	Быть может, на этой подробности сервировки мой взгляд задержался с некоторым удивлением и, быть может, это не укрылось от дяди; во всяком случае, как бы в ответ на мои мысли, он спросил, не выпью ли я эля - так он величал этот напиток.
I told him such was my habit, but not to put himself about.	Я ответил, что обычно пью, но пусть он не беспокоится.
"Na, na," said he;	- Нет, отчего же, - сказал он.
"I'll deny you nothing in reason."	- Мне для тебя ничего не жаль, в границах разумного.
He fetched another cup from the shelf; and then, to my great surprise, instead of drawing more beer, he poured an accurate half from one cup to the other.	Он достал с полки вторую кружку и затем, к величайшему моему изумлению, вместо того, чтобы нацедить еще пива, отлил в нее ровно половину из своей собственной.
There was a kind of nobleness in this that took my breath away; if my uncle was certainly a miser, he was one of that thorough breed that goes near to make the vice respectable.	Это был поступок, исполненный своеобразного благородства, поразившего меня до глубины души; да, передо мной был, конечно, скряга, но скряга высшей марки, у такого даже порок обретает некий оттенок приличия.

When we had made an end of our meal, my uncle Ebenezer unlocked a drawer, and drew out of it a clay pipe and a lump of tobacco, from which he cut one fill before he locked it up again.	Когда мы поели, дядя Эбенезер отомкнул ящик посудного шкафа, вынул глиняную трубку, пачку табаку, отрезал щепоть ровно на одну закурку и запер табак обратно.
Then he sat down in the sun at one of the windows and silently smoked.	Потом сел на солнце поближе к окну и молча закурил.
From time to time his eyes came coasting round to me, and he shot out one of his questions.	Время от времени он косился на меня и бросал мне отрывистый вопрос.
Once it was,	Один раз это было:
"And your mother?" and when I had told him that she, too, was dead,	- А матушка твоя как? И, когда я ответил, что она тоже умерла:
"Ay, she was a bonnie lassie!"	- Да, пригожая была девица!
Then, after another long pause,	Потом - долгое молчание и опять:
"Whae were these friends o' yours?"	- Что ж это у тебя за друзья?
I told him they were different gentlemen of the name of Campbell; though, indeed, there was only one, and that the minister, that had ever taken the least note of me; but I began to think my uncle made too light of my position, and finding myself all alone with him, I did not wish him to suppose me helpless.	Я сказал, что все они джентльмены из рода Кемпбеллов; на самом же деле, если кто из них и обращал на меня хоть какое-то внимание, то лишь один, и этот один был пастор. Но я стал подозревать, что мой дядя слишком низко меня ставит, и, очутившись с ним один на один, хотел дать ему понять, что за меня есть кому вступиться.
He seemed to turn this over in his mind; and then,	Он, казалось, что-то прикидывал в уме; потом заговорил:
"Davie, my man," said he, "ye've come to the right bit when ye came to your uncle Ebenezer.	- Дэви, друг любезный, ты не ошибся, что пришел к своему дяде Эбенезеру.
I've a great notion of the family, and I mean to do the right by you; but while I'm taking a bit think to mysel' of what's the best thing to put you to--whether the law, or the meenistry, or maybe the army, whilk is what boys are fondest of--I wouldnae like the Balfours to be humbled before a wheen Hieland Campbells, and I'll ask you to keep your tongue within your teeth.	Для меня честь семьи превыше всего, и свой долг по отношению к тебе я исполню. Но покуда я не придумал, куда тебя лучше определить - то ли по юридической части, то ли по духовной, а может быть, и в армию, ведь молодые люди только о ней и мечтают, - я уж тебя попрошу, держи язык за зубами: негоже Бэлфуру ронять себя перед какими-то захудалыми Кемпбеллами из горного края.