Похищенная картина. Убийство у школьной доски. Обожатель мисс Уэст. Рубины приносят несчастье - [138]

— Даже стукнуть кого-нибудь молотком по голове? — быстро спросил подпоручик.

— Не цепляйтесь к словам.

— Я задал вам вопрос.

— Если бы не было другого выхода, эта сумасшедшая решилась бы и на такой отчаянный шаг. Но она этого не сделала.

— Вы так полагаете?

— Уверен! Она не сделала этого прежде всего потому, что обратилась ко мне, и мы вдвоем решили, что именно предпринять для спасения ее сыночка. Значит, не было мотива. Не было и возможности. Она находилась у меня и сошла вниз, когда пан Доброзлоцкий в полном здравии сидел в своей комнате.

— Она могла вернуться.

— По приставной лестнице? — иронически осведомился пан Крабе.

Подпоручик умолк. Эта чертова лестница выплывала на каждом допросе и всегда оказывалась якорем спасения для всех подозреваемых.

— А дочь пани Рогович? — полковник перевел беседу в более спокойное русло.

— С нею не так носились, как с сыном, и хлопот с ней было гораздо меньше. По крайней мере, она хорошо учится.

— Вы давно знаете редактора Бурского?

— Несколько лет. Мы в приятельских отношениях, но не слишком близких. Встречи по случаю именин, бридж один-два раза в год…

— Говорят, он талантливый журналист?

— И еще больший зазнайка, — фыркнул пан Крабе. — Особенно после успеха его книги.

— Неплохой детектив, — заметил полковник.

— Ничего особенного. Просто ловко сочиненная история. Бурский столько лет был судебным репортером, что без труда из разных подлинных случаев надергал фактов и склеил в одно целое. Неизвестно, сколько в этой книге пера и чернил, а сколько клея и ножниц.

— Но роман наделал много шума.

— Детективный роман — это спекулирование на низменных вкусах обывателя. Такой славе я не завидую.

— Интересно, переведут ли книгу на другие языки?

— Бурский прямо из кожи лезет, чтобы этого добиться. Но я сомневаюсь. На Западе такой роман — не диковинка. У тамошних издателей есть постоянные авторы, уже завоевавшие рынок. Незачем рисковать и связываться с дебютантом. Другое дело, если бы, располагая деньгами, Бурский взял на себя финансовый риск при издании романа.

— А какие средства на это нужны?

— Легче всего пошло бы в Западной Германии, потому что у них детективная литература почти целиком состоит из переводов. Во всяком случае, чтобы издать такую книгу, надо не меньше десяти тысяч марок. А то и больше. Разумеется, если повезет, прибыль будет неплохая. Я в этом разбираюсь: сам работаю в издательстве.

— У редактора Бурского дела вроде идут недурно?

— Да. Но его амбиции гораздо шире. Он мечтает даже не о деньгах, скорее о славе великого писателя. Повторяю: он очень честолюбив и самонадеян.

— Что вы делали, когда пани Мария вышла из комнаты?

— Взялся за книгу, но не мог сосредоточиться. Неудивительно: ее приход меня разволновал. Я жалел Марию и сердился на нее за то, что она позволяет сыну так безобразничать и ставить ее в подобные ситуации. Будь у нее рука потверже, она не избаловала бы «бедного сиротку», и жить было бы легче. Я отложил книгу и стал ходить по комнате.

— Вы слышали шаги на балконе?

— Нет, не слышал. Помню, я отодвинул штору и выглянул в застекленную дверь, но никого не заметил.

— А лестницу, приставленную к балкону, видели?

— Нет.

— Потому что стемнело?

— Балкон хорошо освещается, особенно с нашей стороны. На улице, рядом с балконом, лампа дневного освещения. В трех комнатах — моей, пани Зоей и пана Доброзлоцкого — горело электричество. Через стеклянные двери свет падал на балкон, и было совсем светло. Лестницу я не мог бы не заметить. Тем более, я частенько ее видал на этом месте…

— Да, о романтических визитах в один из номеров, оказывается, все в «Карлтоне» прекрасно знают, — улыбнулся подпоручик.

— А хозяйка номера и не стремится сохранить тай' ну. Наоборот, похваляется, что к ней, как к шекспировской Джульетте, обожатели пробираются даже таким путем. Чтобы привлечь к себе внимание, эта дама не по< колебалась бы, как вторая леди Годива, проехать голой на лошади через все Закопане. Что поделаешь! Кино ведь немыслимо без рекламы.

— Вы настаиваете на том, что, когда выглянули на балкон, лестницы не было?

— Абсолютно уверен.

— А когда это могло быть?

— Я не смотрел на часы. Но Мария ушла от меня без четверти девять, а это могло быть пятью минутами позже.

— Когда инженер крикнул, что телевизор работает, вы сразу вышли из комнаты?

— Вымыл руки и вышел.

— Все уже были в салоне?

— После меня пришли пани Зося и пани Медянов-ская.

— Вы видели этот молоток?

— Да. Если не ошибаюсь, пани Захвытович положила его на диванчик в холле, когда вся компания возвращалась с прогулки. Я с ними в горы не ходил и сам этого не видел, но помню, что за обедом пани Зося про этот молоток на диванчике упоминала.

— Вы его видели или только о нем слышали?

— Видел, когда шел на ужин, а потом возвращался к себе.

— А спускаясь в салон на «Кобру»?

— Не помню. Кажется, он там лежал, но я в этом не уверен.

— Благодарю вас. Пожалуйста, подпишите протокол.

— Я бы хотел еще добавить, — по собственной инициативе заявил пан Крабе, — что, спустившись вниз, я обнаружил, что у меня нет сигарет, вернулся в комнату, взял пачку «Вавеля», спички и пошел смотреть телевизор. Все уже были в сборе. Отдыхающие, директор с сыновьями, горничная и портье.