Похищение - [34]

Наконец я почувствовал себя свободно, понял, что ремень уже не цепляется за крюк, а сам я прочно стою коленями на железной ферме моста и, зацепив руками колени обоих злодееев, попытался сбросить из вниз.

Неожиданность мне помогла. Но только наполовину. Один с криком спикировал вниз. Сразу после глухого удара тела о твердую поверхность пакгауза, мотор легковушки взревел, и машина со свидетелями убийства уехала. Никто даже не подумал проверить личность портового Икара. Все были уверены, что внизу покоюсь я.

Второй мужик сумел-таки удержаться, изогнулся и, словно ветряная мельница разгоняя ветер руками, чудом сохранил рановесие. Он упал передо мной, я тут же сгреб его под себя, зажал ладонью рот и, кажется, немного придушил. Ну что ж, ему же лучше.

Я обнаружил у него пистолет, сунул себе в за ремень брюк, а тело сбросил вниз.

За компанию.

- Что у вас там происходит? - вдруг раздался голос с неба.

Я посмотрел вверх: на фоне звездного неба темнели, словно паучья сеть, нити башенного крана.

- Ничего, все нормально, - крикнул я в ответ. - Сейчас спускаюсь.

- А где Седой? - поинтересовался небесных голос.

- Уже спустился, - крикнул я и, обнаружив рядом лестницу, приваренную к опоре крана, почти ползком направился в ту сторону.

Крановщик башенного крана, наверное, что-то заподозрил. Внезпно вверх вспыхнул прожектор, и яркий луч, упав на землю, на мгновение осветил два тела, неподвижно лежавшие на земле. Может быть, крановщик ничего не понял, потому что сверху трудно было разглядеть, кому принадлежат (или принадлежали, что более вероятно) эти тела, но уже наличие двух жертв вызвало подозрения: луч метнулся в сторону, скользнул по громадному пространству пакгауза, осветил вагоны, баржу, с которой только недавно сгружали конейнеры и большие сетки с мешками, дорогу, по которой двигалась в нашем направлени легковая машина и вдруг упал на меня. Я прижался к перекладинам лестницы, чувствуя, как луч, обретя материальность, придавил меня, словно муху к стене, тут же что-то взревело в небесах, загудело и со стонущим воем и скрипом надвинулось что-то невидимое, массивное, ушло в сторону, вернулось и тяжко рухнул на железное переплетение опоры мостового крана раскаченный крюк, на котором совсем недавно висел я. Теперь этим крюком крановщик пытался попасть в меня, смахнуть с опоры или просто размазать по лестнице, за которую я судорожо держался.

Я, поборов оцепенение, ускорил свое движение вниз, но крюк вновь вернулся, ухнув совсем близко под ногами. Я уже боялся, что заодно рухнет мостовой кран, - кран, по которому я продолжал ползти, превратившись в гигантское насекомое; от страха, гула, грохота, скрежета метала все помутилось у меня в голове, я выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в этот слепящий поток света...

Я попал; внезапно наступила тьма, тут же прояснившаяся: внизу светила фарами подъехавшая машина, я подумал - вернулся Клин с подручными и, значит, скоро мне точно конец. Додумать мысль не удалось, потому что вернувшийся крюк попал почти точно в меня, чуть в стороне, смяв ферму и каким-то образом вырвав у меня из рук прутья лестницы...

Я летел вниз, все ещё не веря в свою близкую кончину, хотя в проявшейся голове уже прокручивался и этот пессимистический вариант: мое большое бедное тело с разбитой головой и переломанными костями валяется мешком среди мешков иного содержимого... Я в полете стукнулся плечом, разодрал левую руку о что-то твердое, перевернулся в воздухе и головой вниз врезался в кучу песка, скользнув по которому, с плеском ушел с головой в какую-то черную жидкость.

Все-таки это оказалась вода. Вынырнув, я ощутил, как стекает по лицу очень грязная, размешанная с частицами цепента вода. Видимо, в этом огромном корыте размешивали цемемтный раствор, а перед уходом, опустошенную емкость рабочие просто залили водой.

Я выбрался из этого железного чана, с меня стекала грязь, болело левое плечо, болела ушибленная рука, но я был живой, хоть и сам себе казался жалким, мокрым, ничтожным. Кроме того, в полете я потерял пистолет и чем предстояло защищаться от понаехавшей своры - ума не мог приложить.

Сверху вдруг упал крюк, утонул в песке, но меня в темноте не нашел. Крановщик, видимо, не хотел оставлять попыток достать меня. Вдруг что-то изменилось, стало тише, я понял, что бандит наверху выключил механизмы крана, однако внизу урчал мотор "Волги", и ко мне приближались чьи-то голоса, говорившие неразборчиво и взволновано.

Я сам взволнованно и лихорадчно искал хотя бы кусок арматурного прута, чтобы было чем отбиваться. Вверху вдруг появился луч фонарика, конечно, несравнимо более слабый, чем луч прожектора, но пятнышко света стала шарить по моей куче беска, по мне, по приехавшим людям. Тут же раздались выстрелы сверху; у крановщика был и пистолет. Но тут яростно закричал знакомый мне голос, сразу после этого раздался шквальный огонь из автоматов и пистолетов, и я, внезапно осознав, что голос принадлежит майору Степанову, почувствовал, как силы покидают меня.

Я сел на песок, спасший меня при падении и, жадно ловя ртом пахнущий металлом и мокрым цементом воздух, думал, что все теперь позади, а главное, главное здесь свои, успел майор, а значит, беспокоится уже не о чем.