При этих словах леди Ярдли резко вскинула голову. Сам лорд Ярдли, растерянно заглядывая в глаза Пуаро, неуверенно шагнул нам навстречу. Но маленький бельгиец оказался на высоте:
– Мои глубочайшие извинения! Я приехал по поводу расследования дела миссис Марвелл. Ведь она должна прибыть к вам в пятницу, не так ли? Именно поэтому я и решил явиться немного раньше – убедиться, что все в порядке и здесь ей ничего не угрожает. Ах да, я еще хотел узнать у леди Ярдли, не сохранились ли у нее случайно конверты от тех писем с угрозами, которые она получала.
Леди Ярдли с сожалением покачала головой:
– Боюсь, что нет. Конечно, это глупо… но, видите ли, мне и в голову не приходило принимать подобную ерунду всерьез.
– Вы останетесь на ночь? – полюбопытствовал лорд Ярдли.
– Ах, милорд, мне бы не хотелось причинять вам неудобства. Мы оставили вещи в гостинице.
– Ничего страшного. – Лорд Ярдли явно почувствовал под ногами твердую почву. – Мы за ними пошлем. Нет, нет, уверяю вас, никакого беспокойства.
Пуаро быстро позволил себя уговорить и, усевшись рядом с леди Ярдли, принялся знакомиться с детьми. Прошло совсем немного времени, как они уже стали друзьями. А еще через несколько минут все вместе весело играли на полу, причем умудрились втянуть в игру и меня.
– Vous êtes bonne mère, – галантно склонившись к ее руке, сказал Пуаро, когда строгая бонна увела расшалившихся детей.
Леди Ярдли поправила растрепавшиеся волосы.
– Я их обожаю, – с легкой дрожью в голосе сказала она.
– А они – вас, и я понимаю почему. – Пуаро снова поклонился.
Прозвучал гонг к переодеванию, и мы поднялись каждый в свою комнату. В это время в залу с серебряным подносом в руках, на котором лежала телеграмма, вошел дворецкий. С поклоном он передал ее лорду Ярдли. Коротко извинившись, тот распечатал ее и поспешно пробежал глазами. По мере того как он читал, лицо его становилось все более жестким.
С коротким возгласом он передал телеграмму жене. Потом покосился на моего друга:
– Одну минутку, мсье Пуаро. Думаю, вам тоже следует об этом знать. Это от Хоффберга. Он пишет, что нашел покупателя на бриллиант… Какой-то американец завтра отправляется к себе в Штаты. Сегодня вечером от него приедет человек, чтобы оценить камень. Клянусь Богом, если сегодня все решится… – Горло у него перехватило от волнения, и он замолчал на полуслове.
Леди Ярдли отвернулась. В руке у нее по-прежнему была телеграмма.
– Надеюсь, тебе удастся продать его, Джордж, – едва слышно проговорила она. – Жаль… ведь он так долго принадлежал вашему роду. – Она немного помолчала, по-видимому надеясь, что он что-то скажет. Но лорд Ярдли молчал, и лицо ее потемнело. Леди Ярдли решительно пожала плечами: – Что ж, пойду переоденусь. Полагаю, мне следует постараться, чтобы «показать товар лицом»? – Повернувшись к Пуаро, она слегка поморщилась. – Это самое уродливое ожерелье, которое только можно себе представить! Джордж сто раз обещал отдать его переделать, да так и не собрался. – С этими словами она повернулась и вышла из комнаты.
Через полчаса мы все трое в ожидании леди Ярдли собрались в просторной гостиной. Наступило время обеда. Прошло еще несколько минут.
Вдруг послышался легкий шорох, и в дверном проеме, как картина в раме, возникла леди Ярдли – ошеломляюще красивая в своем сверкающем длинном белом платье. Положив руку на грудь, на которой сверкало ожерелье, она смотрела на нас.
– Жертва перед вами! – весело воскликнула она. Ее веселость показалась мне наигранной. – Подождите, я сейчас включу люстру, и вы своими глазами увидите самое уродливое ожерелье в Англии.
Выключатель был в коридоре как раз возле двери. Она протянула к нему руку, и тут произошло невероятное. Неожиданно, без всякого предупреждения, свет погас, дверь с шумом захлопнулась, и из-за нее послышался долгий душераздирающий женский крик.
– Боже милостивый! – воскликнул лорд Ярдли. – Это же голос Мод! Что случилось?!
Спотыкаясь в темноте, как слепые, и чуть не сталкиваясь лбами, мы гурьбой ринулись к двери. Прошло несколько минут, прежде чем мы смогли ее открыть. Что за ужасное зрелище представилось нашему взору! Леди Ярдли, лишившись чувств, лежала на мраморном полу, на ее белой шее в том месте, где только что ослепительно сверкали бриллианты, сейчас темнел багровый рубец.
Мы кинулись к ней, содрогаясь от страха при мысли, что наша помощь опоздала, и в этот момент она открыла глаза.
– Китаец, – превозмогая боль, прошептала она, – китаец… там, в боковую дверь…
Лорд Ярдли с проклятием вскочил на ноги. Я последовал за ним. Сердце мое стучало, как молот. Снова проклятый китаец! Та боковая дверь, о которой говорила леди Ярдли, находилась за углом в самом конце коридора, не более чем в нескольких ярдах от того места, где разыгралась трагедия. Нам хватило нескольких секунд, чтобы добежать до нее. Из груди у меня вырвался крик. Там, прямо у порога, сверкающей нитью протянулось ожерелье – скорее всего вор, в панике удирая, попросту обронил его. И тут я снова вскрикнул. Рядом хрипло простонал лорд Ярдли. В самом центре ожерелья зияла большая дыра. «Звезда Востока» исчезла!
