Похищение палача - [12]

Меня поддержал доктор Бауэр. Он тоже считал, что на волне сообщений об Эйхмане, захлестнувшей уже и Европу, для нас нет ничего лучшего, чем муссировать самые абсурдные слухи о жизни нациста в Кувейте. 24 октября в одной израильской газете появилось заявление генерального прокурора земли Гессен доктора Бауэра, которое он передал журналистам. Суть его сводилась к тому, что франкфуртская прокуратура вновь открыла дело Эйхмана. «Достоверно доказано, что Эйхман находится в Кувейте и служит в канцелярии шейха, выступая посредником между шейхом и известными немецкими фирмами», – сказал доктор Бауэр.

Мы ничем не могли ответить на резкую критику правительства. Если бы оно выступило с опровержением и заявило, что разыскивает Эйхмана, то на этом деле можно было бы поставить крест. Если бы правительство подтвердило, что действительно не предпринимает ничего, поднялась бы буря общественного негодования. Так что лучшей тактикой было молчание.

Но и молчать не всегда возможно. 25 декабря 1951 года член кнессета Перец Беренштейн сделал запрос в правительство: «Поскольку след военного нацистской преступника Адольфа Эйхмана обнаружен, я прошу главу правительства ответить с трибуны кнессета, готов ли он принять необходимые меры, чтобы помочь в поимке убийцы и предании его суду?»

Когда меня спросили, как лучше поступить, я ответил, что Перец Беренштейн несомненно откажется от ответа на запрос, если ему станет ясно, что это повредит розыскам нациста, и я готов лично объяснить все депутату.

Тогда политический секретарь главы правительства послал Перецу Беренштейну следующее письмо:

«Предпринимаются конкретные меры, чтобы помочь в поимке Эйхмана. Подробности об этом Вам готов сообщить начальник службы безопасности.

Глава правительства убежден, что официальный ответ с трибуны кнессета может повредить этим мерам, и будет благодарен Вам, если вы снимете с повестки заседания свой запрос».

Беренштейн понял, в чем дело, и запрос снял.

6. Рикардо Клемент

Информация, которую привез нам доктор Бауэр в декабре 1959 года, снова подавала надежду. Новый информатор утверждал, что после войны Эйхман прятался в Германии, в монастыре у католических монахов, выходцев из Хорватии. Он взял себе новое имя – Рикардо Клемент. В 1959 году Эйхман навестил жену в Австрии, по-видимому, уже как Клемент, и спустя некоторое время отплыл на пароходе в Аргентину с паспортом международного Красного креста, где он значился Рикардо Клементом. В Буэнос-Айресе ему выдали удостоверение, и в 1952 году имя Рикардо Клемента появилось в телефонной книге аргентинской столицы. Какое-то время Эйхман-Клемент держал прачечную в Оливосе, но обанкротился.

В 1952 или, может быть, в 1953 году Эйхман установил коммерческие связи с банковской компанией «Фулднер и Ко». Ее возглавлял эмигрант-немец, поселившийся в Аргентине еще в 1930 году. Компания интересовалась эксплуатацией водных ресурсов для производства электроэнергии и создала филиал под кодовым названием «Капри». Эйхман – Рикардо Клемент входил в компанию «Капри». В начале 1952 года он выполнял поручения своих хозяев в окрестностях города Тукуман. В 1958 году кто-то поинтересовался у компании, работает ли еще господин Клемент, и, как утверждал новый информатор Бауэра, компания ответила: «Да, он работает у нас».

Когда в Боливии была предпринята попытка государственного переворота, друзья, знавшие прошлое Клемента, предложили ему возглавить департамент государственной безопасности в Боливии. На что он ответил: «Когда я слышу слова „Государственная служба безопасности“, во мне с новой силой пробуждается аппетит к убийству».

Нам не удалось убедить Бауэра назвать новый источник информации. Видимо, у него были веские причины охранять его тайну.

Крутой вираж в розысках, кажется, выводил нас на прямую дорогу. Но, может быть, есть какая-то связь между новым источником информации и нашим приятелем Германом? Ответ Бауэра был короток: «Нет». Бауэр утверждал, что Герман и новый информатор не могли пользоваться общим источником сведений. Я вздохнул с облегчением. Загадка, заданная Германом, уже не казалась столь обескураживающей. Эйхман все же находился в Аргентине! Одна деталь – имя Рикардо Клемент – проливала свет на многое.

Герман ведь тоже упоминал какого-то Клемента (или Клементиса), но он счел этого человека подставным лицом, на имя которого записан один из счетчиков электричества в доме Франсиско Шмидта. Герман не допускал, что фамилия обоих квартиросъемщиков – Клемент и Дагуто – принадлежат реальным жильцам. И тут я понял, что случилось с Германом. Повесть Ника Эйхмана была правдивой, логичной и не вызывала сомнений. Ее поддерживали показания дочери и жены Германа. Обе с первого взгляда произвели на Гофштетера хорошее впечатление. Утверждение Германа, что он обратил внимание на возможную связь Ника и военного преступника Эйхмана, когда прочел в газете о процессе в Германии, тоже не вызывало сомнений. Если бы Герман этим и ограничился, мы, возможно, напали бы на след гораздо раньше. Но по причинам, известным только ему, Герман решил вести расследование в одиночку, причем хотел держать все нити в своих руках. Возможно, он полагал, что если его снабдят деньгами, то он сумеет быстро выяснить все о семье Ника Эйхмана, а главное – псевдоним беглого преступника и его адрес. Не исключено, что Герман рассуждал так: если Ник пользуется фамилией Эйхман, то и отец ее не скрывает. Значит, пользуясь связями в Оливосе, можно легко установить, где живет Эйхман.