Похищение Манхэттена - [46]

Трактор медленно продавливал круглый туннель в серой массе. Здесь в туннеле человеку грозит, пожалуй, только одна опасность — если надолго заснешь, то можно утонуть в серой трясине. Да и жратва тут невкусная и однообразная. В прицепе электромобиля есть только запас воды и кроличий корм. Они решили немного передохнуть. Хотелось поговорить о прошлой нормальной жизни.

— Чем ты увлекался в детстве? — спросила Эбби Мэта.

— Как тебе сказать… — Мэт поколебался, раздумывая, стоит ли говорить ей правду. — У меня было нелёгкое детство. Я, можно сказать, был не очень воспитанным, необузданным ребёнком. Часто дрался и хулиганил.

— Мой отец погиб в катастрофе, — продолжил Мэт. — Он был военным. Однажды во время тренировочного полёта он разбился на вертолёте. Мне было тогда восемь лет. Мама боготворила папу, он был для неё кумиром, поэтому она даже думать не хотела о повторном замужестве или о какой-нибудь другой «замене».

— Значит, ты рос без мужского влияния?

— Почти. Он и до катастрофы часто отлучался из дому в длительные командировки. Но я не думаю, что именно это послужило причиной моего озорного поведения в детстве. Сам не знаю, почему я был таким. Может быть, мне надо было срывать на ком-то злость. Может быть, я обиделся на тот мир, в котором погиб хороший человек, мой отец… Погиб из-за какой-то случайной, глупейшей катастрофы. Может быть, были другие причины.

— Но потом ты перестал хулиганить?

— Да, позднее я стал другим. Произошёл один случай. Однажды я нарочно сломал забор у чужого дома, а потом, когда собрался удирать, вдруг заметил, что из окна за мной наблюдает хозяин. Этот мужик просто печально смотрел и не сказал мне ни слова. Я быстрее пошёл домой, а ночью не мог уснуть, всё ждал, когда за мной приедет полиция. До этого я уже побывал в полицейском участке, поэтому был уверен, что на этот раз меня упекут в тюрьму. Я подумывал о том, как бы сбежать из дома. Но полиция так и не пришла. Оказалось, что хозяин не сообщил в полицию. На следующий день я направился к его дому и увидел, что он чинит забор. Ради любопытства я подошёл ближе. Он заметил меня, узнал, но ничего не сказал, а я стоял и смотрел, как он работает. Наконец он спросил меня: «Что стоишь? Хочешь помочь?» Не знаю, как объяснить, какие чувства тогда у меня возникли. То ли я вдруг осознал, какие неприятности я причиняю людям своими выходками, то ли я понял, что этот мир не так уж плох, не столь жесток и бессмыслен, хотя в нём и погиб мой отец.

— И что ты сделал?

— Я сказал, что хочу ему помочь. Хозяин подумал немного и сказал мне: «Возьми тот столб, поставь его вон в ту ямку и залей цементным раствором». Так я и сделал. Мы работали с ним часа два, и всё это время оба молчали. На следующий день я пришёл снова. Мы прибили доски и покрасили их. Когда работа была закончена, я набрался смелости и спросил у него, почему он не сообщил о моей выходке в полицию. Хозяин выразительно посмотрел на новый забор, потом опять на меня и сказал: «Кажется, я не ошибся. А ты как думаешь?»

В то лето у меня появилась потребность начать заниматься полезными делами. Я бродил по соседним улицам, высматривая себе работу, а как только находил, предлагал хозяину дома свою помощь и ничего за это не просил. Поначалу некоторые относились ко мне с подозрением, не ожидали от меня ничего хорошего, но скоро люди поняли, что я действительно хочу им помочь бескорыстно. Я до сих пор люблю ручную работу.

— Наверное, тебе пришлось тогда побороть свою гордость, чтобы решиться на такое.

Их беседу прервал Руди, объявивший:

— Пора сверлить следующее вентиляционное отверстие.

— Дай я просверлю, — вызвался Мэт.

Руди передал Мэту ящик с инструментами.

— Я догоню вас через несколько минут! — крикнул Мэт удалявшемуся Руди, который следовал за прицепом электромобиля.

— Помочь тебе? — спросила Эбби.

— Нет, сам справлюсь. Но если ты останешься поговорить со мной, это будет лучше помощи.

Мэт вставил в дрель длинное сверло, направил его остриё к потолку, примериваясь. Фонарь, прикреплённый к каске, освещал место, где предстояло просверлить вентиляционное отверстие. Туда же направила свой фонарь на каске и Эбби. Мэт искоса бросил на неё быстрый взгляд и увидел, что она смотрит не на сверло, а на него.

Как трудно, почти невозможно было устоять перед соблазном больше не сдерживаться, сблизиться с Эбби, смягчить рану, нанесённую бывшей женой! Но если позволить себе влюбиться, дать волю чувствам, то сможет ли он ответственно руководить отрядом, справиться с возможными опасностями? Быть объективным и не снисходительным к ней в работе?

Мэт начал сверлить, а когда сверло вошло в серую массу на всю глубину, снова взглянул на Эбби. Она всё ещё смотрела на него. Даже в шахтерской каске, почти полностью закрывающей её красивые волосы, Эбби выглядела очаровательной.

— Эбби, — произнёс Мэт и умолк, пытаясь сообразить, что и в каких выражениях сказать ей, чтобы это не выглядело слишком глупо. — Я очень… рад, что ты… что ты оказалась здесь вместе со мной.

— Я тоже очень рада, — сказала она наконец.

Мэт выключил дрель, вынул из отверстия сверло. Эбби присела, достала из ящика с инструментами вентиляционную трубку и вставила её в просверлённое отверстие на потолке. Это была вытяжная трубка, поэтому Мэт и Эбби надели на неё длинный гибкий шланг и прикрепили его к стене туннеля так, чтобы конец шланга находился у самого пола. Мэт прогрел свежую серую массу вокруг трубки горелкой, включил встроенный вентилятор. На этом работа закончилась.