Похищение малыша Тимоти - [16]

– Такое было в «Пиле» – сказал Алексей.

– Где? – спросил Стас.

– Фильм такой «Пила» был, – ответил Алесей перешагивая порог.

– И про что? – уточнял Стас.

– Там один человек делал ловушки для других, в которых им приходилось переосмыслить свою жизнь и решить, чем пожертвовать, чтобы выбраться.

– И чем они жертвовали? – спросил уже Ник, идущий впереди всех. Он еще не понимал куда они попали.

– Вы, что не видели? – удивился Алексей.

В ответ ему все трое одновременно мотнули головами.

– Ну кто-то частью тела, а кто-то другими людьми, – продолжил он.

Сразу после этих слов очередная яркая вспышка осветила помещение, в которое они вошли. Стало видно, что слева сидит привязанная к креслу женщина, лет сорока, а справа на небольшой сцене рок-группа из карликов играет какую-то песню, шум от которой сразу заглушил все вокруг.

Карлики играли рок. Они были татуированы, и одеты как панки. Музыка шумела и ревела. Атмосфера была ужасающей. Вокруг них, на небольшой сцене, вспыхивал огонь. Четыре карлика: барабанщик, гитарист, вокалист и клавишник – очень хорошо играли.

Все кроме Стаса смотрели в их сторону. Стас смотрел на Людмилу – женщину привязанную слева от них. Он узнал ее – по сводкам несколько недель назад она пропала, и ее не могли найти. Одинокая женщина, без друзей и родных. Вряд ли кто-то сильно скучал по ней, но тем не менее она – живой человек. Стас хотел подойти к ней, но перед ребятами появился толстый священник с кадилом. Он шел прямо на них.

Ник направил на него оружие.

– Стой, – сказал ему Стас.

– Что он хочет? – удивился Алексей. Он уже разглядел, что карлики прикованы цепями за ноги и не смогут убежать со сцены. Пламя вспыхивавшее вокруг них стало постепенно разгораться все сильнее и больше не потухало. Еще немного и карлики начали бы жариться. Они не понимали этого, и концерт пока что продолжался.

– Сын мой, – сказал священник Нику, – я пришел пОмОчь вам, – В руках батюшки покачивалось кадило, которое дымило издавая зловонный запах, вызывавший отвращение, а не веру во что-то светлое.

– Вам, дети мОи, надО спОсти сегодня – четыре карлика сгОрят на этой сцене или Одна, никОму не нужная женщина. Я мОгу пОмОчь, только сказав, что пОзади меня есть платформа, она пОдает газ в ОгОнь, гОрящий на сцене. А пОзади Людмилы – дочери мОей – есть четыре цепи.

В это же мгновенье цепи за спиной Людмилы расправились и натянулись – стул из-под нее вылетел. Она оказалась прикованной цепями за руки и за ноги, подвешена как звезда.

– И если каждый из вас пОтянет по Одной цепи, вы спасете ее, – продолжал священник, явно «Окая» во время произношения слов, – если встанете на платформу, то газ перекроется и музыканты, кстати Австрийские, спасутся.

– А если я пристрелю тебя? – спросил Ник.

– ТОгда Они умрут, – священник показал на внезапно вспыхнувший позади ребят монитор, который до этого скрывался в темноте. На нем были Лейла и Тимоти, которые все также сидели связанные в том металлическом капкане.

– Ублюдок! – заорал Ник.

– Я вас всех перебью, – срывался Стас.

Но никто из ребят не осмелился выстрелить. А священник провернулся в танце вокруг своей оси и приплясывая стал удаляться туда же, откуда пришел.

– Время, дети мОи, пОшлО, – сказал он снова с акцентом на «О».

Под сценой появился таймер, отсчитывающий минуту. Пламя стало гореть все сильнее. Карлики уже не играли и не пели. Им становилось горячо и неприятно.

– И что делать? – спросил Переходов.

– Вы с Ником идите на платформу, перекрывайте газ, а мы с Лёшей спасем Людмилу.

Цепи начали растягиваться в стороны, ее тело натянуло, как струну. Ник и Переходов наступили на платформу, но газ не прекращал идти – их массы не хватало, чтобы перевесить ее.

Тем временем Стас с Алексеем взялись за цепи, но вдвоем удержать все четыре цепи им не удавалось.

Цепи натягивались.

Пламя разгоралось.

Стас думал.

Алексей знал. Он уже видел, кто спасется, а кто будет наказан за все свои поступки. Он видел каким мерзким человеком была Людмила, он понимал, что ее наказание заслуженно. И в то же время он видел семьи карликов – видел их жизни и понимал, что они добрые и прекрасные люди, которых похитили и истязали совершенно не справедливо.

Людмила плакала. Карлики начинали обжигаться от горячего воздуха. Пот стекал с них, они сбились в кучу в дальнюю часть сцены. Но убежать им было некуда – позади была металлическая стена, которая тоже накалялась, к тому же их сдерживали цепи.

– Стас! – крикнул Алексей. Он кивнул головой в сторону карликов, – спасём их.

– А девка? – спросил Стас.

– Мы не сможем, – Алексей знал, что не имеет права принимать таких решений, ни ему было определять, кто должен жить, а кто умрет. Но он понял, что всех они не спасут, а помочь четверым лучше, чем одному.

– Иди к ним, – сказал Стас, пытаясь остановить цепи в одиночку. Тело Людмилы начало хрустеть – связки потихоньку разрывались. Ей было больно. Стас хотел сдержать цепи, но не мог, его мускулы напряглись и если бы он был без рубашки, то стало бы видно, как вылезли вены на его бицепсах и груди. Алексей наступил на платформу, они втроем пытались пересилить ее сопротивление, но не могли. Стас смотрел на них. Он глянул в глаза Людмиле, которая надеялась, что ее спасут. С виной он опустил голову, бросил цепи и побежал к ребятам.