Похищение Данаи - [51]

— Почти законченной, хоть в ней еще есть белые пятна.

— Вся ваша история — сплошное белое пятно, плод вашей убогой фантазии, игра ума, простите, не очень далекого. Вы говорите об ошибках, которые мог совершить я. А ошибки, которые совершили вы, восстанавливая ход событий? Ваша нулевая версия не выдерживает критики. Нужны факты и доказательства — у вас их нет. Все, что вам остается, — это сочинять и блефовать. Вы и работаете не как криминалист, а как писатель, но писатель из вас тоже никакой. Куда ни кинь кругом бездарны.

Это я заметил собственными глазами — Борис Павлович покраснел. Выходит, не такой он твердокаменный, как представляется. Какое все-таки счастье говорить врагу в глаза что думаешь. И даже хуже, чем думаешь. Или совсем не то, что думаешь, но так, чтоб задеть за живое. Испытывал острое удовольствие, на которое не решился девять лет назад, а так хотелось. Это не он, а я брал реванш. Если знать силу слов и умело ими пользоваться, то и убивать никого не надо. Только в крайнем случае.

Вот именно: в крайнем случае.

— А зачем мне было его убивать? — поинтересовался я в очередной раз.

— Затем, что вы ушли из мастерской не с пустыми руками. Не отказал себе в удовольствии еще раз глянуть на последнего русского романтика — тот и вовсе оцепенел, переводя взгляд с меня на Бориса Павловича.

— Понятно, — протянул я. — С «Данаей» под мышкой.

— Вот именно, — подтвердил Борис Павлович. — С «Данаей» под мышкой.

— Но если он дрых, набравшись, я мог преспокойно вынести «Данаю», не убивая его.

— Он бы хватился, проснувшись, — и вас, и «Данаи».

— Ну хватился бы — что с того? Вам бы не настучал — все равно что донести на самого себя. Или погнался бы за самолетом?

— Галина Матвеевна сообщила, что он мгновенно засы-пал, но потом метался по постели и через полчаса обычно просыпался и вставал, чтоб опохмелиться.

— В отличие от Галины Матвеевны я не осведомлен о его ночных привычках.

Подстилка общая — через минжу к культуре приобщалась, всех троих обслужила! Чем не групповуха: один ее е…, другого она е…, а метила в третьего. Не исключено, что и Борис Павлович разок-другой ей вставил. Галина Матвеевна! От стука до секса — один шаг. Еще неизвестно, кто из нас ей целку сломал! Считал же я столько лет, что она в меня втюрилась, а был просто запасным игроком, заместителем Саши, ей все равно с кем. А теперь вот меня закладывает — только чтоб отвести подозрения от Саши. Может, и сговорились, хоть он и прикидывается дурачком. Сговор? Трое на одного? Что ж, померимся!

Борис Павлович продолжал на меня наступать:

— Вы знали, сами говорили о его страхе, о его кошмарах. А теперь вам пришлось лично убедиться — спал он беспокойно, метался, бредил во сне. Вот вы и решили действовать наверняка. Потому что если б он проснулся среди ночи, ему не пришлось бы догонять самолет. Он бы застал вас в номере гостиницы.

— Можно подумать, вы лично присутствовали при его убийстве. А что, если он пал очередной жертвой разгулявшейся у вас преступности?

— Слишком много жертв криминогена для одного довольно ограниченного круга людей. Закон войны: снаряд не падает в воронку от предыдущего.

— В любом случае ваши фантазии не подтверждены фактами. Сами признали рабочие гипотезы. Нулевая версия, версия № 1, версия № 2, версия № 3 — до бесконечности. Чем больше версий, тем дальше от реальности. А реальность не вариативна: одна-единственная. Мы расстались с Никитой через десять минут после того, как вышли от Саши, — сказал я, как было в действительности. — На прощание он обещал подарить мне любую из «Данай» — на выбор. Так что красть, а тем более убивать не было никакого резона. Побродил в районе Стрелки, напитерился и вернулся в гостиницу. Вот и весь сказ. Все остальное — выдумки или умозаключения. Вы шьете мне похищение «Данаи» плюс убийство Никиты, но исходите не из логики фактов, а сугубо из ваших подозрений. Те, в свою очередь, полностью зависят от ваших симпатий и антипатий. Вот вы и хотите, чтоб злоумышленником оказался я. Исходя из своих предубеждений желаемое выдаете за действительное. Зуб на меня давно точите. С тех пор как я вас тогда надул, — не отказал себе в удовольствии напомнить ему еще раз о том, что он и так помнил слишком хорошо.

Зазвонил телефон. Так странно среди ночи. Сам видел, как Галя вздрогнула. Уж не покойничек ли решил побеспокоить на сон грядущий? Мелькнуло: не розыгрыш ли все это — и звонок, и наше ночное бдение, и смерть Никиты? Что, если он снова разыграл своего убийцу, притворившись мертвым?

Саша снял трубку и тут же передал ее Борису Павловичу:

— Вас.

— Да… Превосходно! Вы его задержали? Рядом с вами? Я бы хотел, чтоб он повторил свои показания мне. Прямо сейчас, это важно. Дайте ему трубку.

Затаив дыхание, смотрели мы на Бориса Павловича, пока он слушал рассказ неведомого свидетеля. Впрочем, почему неведомого? Разве что Саше и Гале. Я-то уже догадался. Весь вопрос — который из них? От этого много зависело. Пытался понять по односложным репликам и вопросам Бориса Павловича.

— В котором, вы говорите, часу? — переспросил он. — И сколько длилось ваше путешествие?.. Вы уверены?.. Не можете ли точно вспомнить, что он ответил?.. Нет, больше никаких вопросов. Спасибо. — И положил трубку. — Вы оказались правы, — обернулся он ко мне. — Вы действительно расстались с Никитой минут через десять после того, как вышли от Саши. Только, расставшись, вы не стали бродить по городу. Вам удалось поймать машину. Я только что говорил с шофером.