Похищение черного льда - [7]

— Я не прочь. Мистер Гонор не похож на других.

Он понимал, что она имела в виду, — от Гонора не “пахло” насилием. Насилия она страшилась больше всего — самого насилия или просто намека на него; поэтому не желала быть около Паркера, когда тот работал над каким-то делом, не хотела быть в курсе деталей разрабатываемого плана, не стремилась узнать, куда он идет, отправляясь на свою работу. Но этот Гонор не был похож на тех людей, с которыми обычно работал Паркер: Гонор и насилие казались ей несовместимыми. Но Паркер знал, что она ошибается. Может быть, Гонор и в самом деле был другим человеком, но сейчас он участвовал в игре с резким металлическим привкусом насилия и стремился вовлечь в нее и Паркера.

Но раз Клер так хочется, пусть остается. Он пожал плечами и, обратившись к Гонору, сказал:

— Итак, начинайте.

— Хорошо, — ответил Гонор. Но вместо того, чтобы приступить к рассказу, он повернулся и стал ходить по комнате, устремив взор на свои ноги, переступающие по ковру. Наконец, все так же глядя вниз, он спросил: — Вы когда-нибудь слышали что-либо о Дхабе?

— Нет.

Гонор, продолжая ходить, кивнул, как если бы он другого ответа и не ожидал вовсе.

— Дхаба — это государство на Африканском континенте. Первого апреля ему исполнится тридцать четыре месяца.

— Никогда не слышал о таком.

Формутеска, все с той же сардонической улыбкой, сказал:

— В мире полно маленьких стран, мистер Паркер. Например, Того, Верхняя Вольта, Мавритания, Габон, Мали. О них узнают только тогда, когда там возникают войны или революции. Как в Йемене или Нигерии.

— До сих пор в Дхабе ничего особенного не происходило, поэтому ее название не попадало на первые страницы газет, — продолжил его мысль Гонор. — К сожалению, этому скоро придет конец.

Паркер взглянул на Клер, но она с интересом следила за Гонором. Раньше подобные вещи мало занимали ее.

— Я имею честь представлять свою страну в Организации Объединенных Наций. Мистер Формутеска и те двое, что пришли со мной, являются членами нашего представительства. Возглавляет наше государство полковник Джозеф Любуди.

— А... — произнес Паркер.

Гонор бросил на него быстрый взгляд:

— Вы уже слышали о полковнике?

— Хоскинс упомянул о нем. Не называя имени.

— Что же он говорил о полковнике?

— Что тот не побежит меньше чем с миллионом.

Гонору это явно не понравилось, но Формутеска рассмеялся:

— Хоскинс несколько преувеличивает успехи нашей экономики.

— Время от времени я читаю в газетах, что руководитель какой-нибудь маленькой страны переводит финансы страны за границу и затем уезжает на Ривьеру. Здесь аналогичный случай?

— К сожалению, да. — Гонор, кивнув, снова принялся вышагивать по комнате. — Полковник уже перевел деньги, но еще не успел соединиться с ними.

— Но деньги уже за границей? Формутеска усмехнулся:

— Они в Нью-Йорке.

— А где сам полковник?

— Все еще в Чиданге. В нашей столице, — пояснил Гонор.

— Но его уже подозревают, и, едва он попытается покинуть страну, его повесят на ближайшем фонарном столбе.

— У нас много фонарных столбов, — улыбнулся снова Формутеска. — И мы очень гордимся ими.

Гонор быстро и тихо произнес что-то на своем языке, и Формутеска внезапно стал выглядеть паинькой.

— К счастью, мы вовремя узнали о планах полковника, — продолжал Гонор Уже по-английски. — Первого июня исполняется три года со дня образования Дхабы, и под этим предлогом полковник Любуди намеревается поехать в Нью-Йорк, чтобы выступить там с речью в ООН.

— И его выпустят из страны?

— Он поедет не один, — сухо произнес Гонор. — И, можете быть уверены, его багаж будет тщательно обыскан, и не один раз.

— И он позволит это сделать? — усомнилась Клер.

— Это не будет делаться открыто, — объяснил ей Формутеска.

— Мы все делаем вид, — объяснил Гонор, — что очень счастливы и полностью доверяем друг другу.

— Зачем? — спросила Клер.

— Иностранные инвестиции, — ответил Формутеска.

— Стоит только европейским и американским деловым концернам, — уточнил Гонор, — прослышать о каких-то наших неприятностях, они спешат забрать из африканских стран все свои капиталы. Что вполне естественно.

— При мятежах могут пострадать как сами заводы, так и их оборудование, — прибавил Формутеска. — Но дело не только в этом, ведь революционные правительства, приходя к власти, сразу же начинают национализировать все, на что могут наложить руку.

— Поэтому, — сказал Гонор, — мы должны проявлять величайшую осмотрительность. Никто из нас не посмеет даже намекнуть, что мы не доверяем нашему президенту. Никто не осмелится публично противодействовать подготовке к переводу нашего национального достояния за границу. Нам остается только, узнав о планах полковника, попытаться помешать их осуществлению.

— Но его деньги сейчас уже в Нью-Йорке. Если я тот профессионал, которого вы ищете, то это значит, вы хотите, чтобы кто-нибудь украл эти деньги для вас.

— Это не совсем точно, хотя и близко к истине, — ответил Гонор. — Нам не нужен вор; мы не будем просить его рисковать собой, чтобы вернуть нам наше национальное богатство.

Паркер кивнул:

— К тому же он может и не вернуть его вам, коли оно попадет в его руки.

— И такое вполне может случиться, — сказал Гонор. — Поэтому мы ищем организатора, человека, специализирующегося на составлении планов крупных ограблений.