Похищение Бет - [57]

Оставив Питера за старшего, Джил начала искать дочь. Она обзвонила всех ее подруг, каких только могла, а также попросила их позвонить тем ее друзьям, кого знают они. Магазин на углу был уже закрыт, так что оказалось невозможным выяснить, заходила ли Челси туда вообще. В одиннадцать Джил вернулась домой, надеясь, что к ее приходу дочь уже будет там. Выяснив, что ее нет, Джил позвонила в полицию. Поиски начались той же ночью. Не нашлось ни одного свидетеля того, как Челси выходила из дому во второй половине дня, в магазине ее также никто не видел. Никого подозрительного вокруг замечено не было. Вообще никто ничего не видел.

По телевидению показали ролик, где Джил умоляла отдать ей дочь. Она предлагала все, что у нее есть, лишь бы только Челси вернулась домой. Местная община начала сбор средств, чтобы помочь найти девочку.

Газеты с радостью подхватили эту тему. Очень скоро они извлекли на свет дело Эбби и начали сравнивать его с новым похищением. Стали высказываться предположения, что Челси тоже не вернется домой. Она пропала пять дней назад. Бет не могли найти пять лет. Казалось бы, какие тут могут быть параллели? Но это помогало газетам продаваться, и Гарднер отлично все понимал. Как и его босс. Тот получил совершенно недвусмысленные указания найти Челси. Нельзя допустить новый конфуз с еще одним громким нераскрытым делом. Тем более что речь шла о ребенке. Гарднер был даже рад, что Атертон так переживает за этих девочек.

Он снова перечитал все протоколы и доклады. Толку от них не было никакого. Сделав еще один глоток пива, он закрыл папку. Расследование зашло в тупик, он это чувствовал. Ему это было понятно, несмотря на то что оно только еще началось. Хотя люди по-разному реагируют на стресс и душевные травмы, что-то в поведении этой Джил Хофман тревожило его. Только он не мог сказать, что именно. Или мог, но его останавливало чувство неловкости? Что, если все пятеро детей в возрасте до десяти лет у этой женщины от разных отцов? По его опыту, семьи в средних слоях общества редко живут хорошо. Да, у него волосы вставали дыбом, когда он слышал, как она ругает своих детей, а от обстановки в доме по коже бегали мурашки. Но все это результат бедности. Он не мог винить Джил Хофман в том, что она живет хуже, чем он, — это не делало ее плохим человеком. Тогда в чем же дело? Что беспокоило его в ней? Почему он не мог отделаться от ощущения, что тут что-то не так?

Он знал, что должен сосредоточить свое внимание на деле Челси Дейвис, но не мог перестать думать об Эбби и о том, что она сказала. А что, если она права? Что, если в один прекрасный день она каким-то чудом и в самом деле нашла свою дочь, а он не прислушался к ее словам? Как ему тогда дальше жить?

Гарднер допил бутылку и пошел за следующей. Он думал о Джил и Эбби, о том, какие они разные. Его работа заключалась в том, чтобы вернуть этих детей домой и выяснить, кто виноват в их похищении. Вот и все. Остальное значения не имеет.

Он взял еще одно пиво и вернулся к столу. Он должен найти Челси и вернуть ее матери. Что было раньше или произойдет потом — не его забота. И он поможет Эбби. Он присмотрится к женщине, у которой, как она считает, находится ее дочь. А также проверит и следующую подозрительную женщину, если таковая появится. И ту, которая будет после нее. Такая у него работа.

Он сел и продолжил перечитывать отчеты. И только потом заметил на столе так и не подписанную поздравительную открытку для отца.

Глава 48

Эбби вошла в дом через заднюю дверь и остановилась, увидев Саймона, примостившегося на кухонной стойке. Они несколько мгновений молча смотрели друг на друга, потом Эбби закрыла за собой дверь. Саймон соскочил на пол и подошел к ней. Он притянул ее к себе и, обняв, поцеловал в макушку.

— Прости меня, — сказал он. — Мне не следовало так разговаривать с тобой.

Эбби молчала.

— Но все же нам необходимо поговорить.

Он подвел Эбби к кухонному столу и усадил на стул, а сам сел напротив и незаметно оглядел ее. Волосы прилизанные, глаза запали, взгляд погас. Одежда висела на Эбби, как на вешалке, отчего она была похожа на ребенка, надевшего родительские вещи.

— Ты доведешь себя до болезни, — сказал он.

Эбби продолжала смотреть ему в глаза, но ничего не сказала.

— Так нельзя. Ты не можешь провести остаток жизни в таком состоянии.

Эбби пожала плечами.

— В каком — таком?

Саймон вздохнул и помахал рукой у нее перед глазами.

— В таком, как сейчас. Тебе нужно нормально питаться. Ты почти не спишь. И выглядишь хреново.

— Мне очень жаль, что я вызываю у тебя неприязнь, но у меня сейчас есть гораздо более важные вещи, о которых нужно беспокоиться в первую очередь.

Саймон устало потер глаза.

— Ты же прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Если ты не можешь позаботиться о себе, как ты сможешь заботиться о Бет?

Эбби взглянула на него с таким выражением, будто он дал ей пощечину.

— Пошел ты, — сказала она и встала, чтобы уйти. Ножки стула противно заскрипели по линолеуму.

— Прости меня, — попросил он, поймав ее за руку. — Присядь, пожалуйста.

Эбби села, глядя куда-то ему за спину.

— Я хочу вернуть Бет так же, как и ты. Я знаю, что ты этому не веришь, но так оно и есть.