— Хей, достопочтенный! Нечего тужить! Не пройдет и луны, как мы вернемся к тебе с девчонкой!
Произнося эти бодрые по тону и смыслу слова, Конан нисколько не кривил душой: он и впрямь был совершенно уверен в успехе предприятия, хотя только этой ночью целый сонм сомнений одолевал его без конца. Перед тем как вызвать Майло на разговор, он припоминал свой недавний поход к другому морю — морю Запада, и к другому острову — Желтому, где в развалинах древней башни навсегда остался союзник и друг Иава Гембех.
Сейчас уже киммериец мог себе признаться в том, что только благодаря ему — его советам, его помощи — он сумел добраться до острова живым и одолеть монстра, утащившего священную вечнозеленую ветвь маттевсаи у племени аятархов. В новом путешествии старшим придется быть ему: очевидно, что Майло в свои двадцать пять лет ровным счетом ничего не смыслил в этой жизни и в этом мире, что в сей момент ясно доказывал исполненный страха и тоски взгляд несчастного старца, направленный на приемыша.
Но так киммериец думал ночью, а утром, когда все ночные мысли преображаются и светлеют, быстро забыл о сомнениях и жаждал лишь одного — поскорее отправиться в путь (кстати, все равно куда — но раз уж есть цель, то к ней). Энергия так и бурлила в его молодом, полном сил теле: вмиг опустошив заваленный разнообразной снедью стол и чуть не подавившись при этом рыбной косточкой, он с той же скоростью вывалил из дорожных сумок все содержимое на пол, перебрал, попробовал и посчитал, затем быстро упихал обратно, кинул сумки в руки шипящему от злости Майло и вышел на улицу поискать запропавшего куда-то хона Буллу. Но не успел он обойти двор, как тот пришел сам и вот теперь стоял перед ними, взирая на своего Майло так, словно желал его сожрать, но слишком для этого любил, а потому сдерживался.
Конан сердито сплюнул. Кажется, его обещание вернуться спустя луну не произвело на старика никакого впечатления — видимо, потому, что он просто его не слыхал, занятый своими печальными мыслями. Однако долгое молчание он все же прервал, хотя и далеко не самым лучшим образом: прижав руки к груди, он вдруг громко, отчаянно всхлипнул, отчего Майло дернулся всем телом, расширил глаза и с недоумением обратил взгляд на варвара, словно испрашивая совета — что делать? В ответ Конан еще раз сплюнул.
— Пора идти! — бросил он раздраженно, проклиная про себя старческие слабости и собственное терпение. — Ну?
— Постой! — Хон Булла обрел, наконец, дар речи. — Постой, Конан!
Вздыбив полою длинного платья столб пыли, он метнулся к конюшне и мгновением позже выскочил оттуда в сопровождении конюха, который вел на поводу двух отличных лошадей — каурую и вороную.
— Вот… — тяжело дыша, сказал старик. — Так будет быстрее…
— Конечно, быстрее, — сразу повеселев, согласился варвар. — Я возьму каурую.
Майло зарычал, явно намекая на то, что ему тоже больше по душе каурая, но Конан, наплевав на желание хозяина, уже подошел к лошади, сильно и ласково провел ладонью по шелковой гриве и, не теряя больше и мига, с места запрыгнул в седло.
— А ты чего ждешь? — крикнул он застывшему рядом с отцом Майло. — Ну же? Ну?
Он едва сдерживая себя, чтоб не пустить каурую сейчас же вскачь; неодолимая жажда действия охватила его всего, так, что дрожь волнами пробегала по телу и кровь ударяла в виски.
— Ну! — повелительно рявкнул он, готовый в следующий же миг умчаться к Карпашским горам без спутника, но тут снова подал голос хон Булла.
— Погоди еще чуть, — протягивая руки к киммерийцу, жалобно вымолвил он. — Я не все еще рассказал…
— Тьфу! — Конан остановил гарцующую в нетерпении лошадь. — Что там еще?
— Замок Тарафинелло можно увидеть только на заходе солнца — с виду он похож на яйцо… — торопливо сообщил старик. — Только на заходе — иначе вы заплутаете в лабиринтах развалин!
— Разберемся! — махнул рукой варвар. — Все?
— Нет… Железные идолы… Помните, что все они — демоны! Одни мертвые, а другие просто Спящие. Вы должны как-то отличить Спящих и выкинуть их в море, лишь тогда они бессильны против человека… Конан, прячься за Майло, когда встретишь Тарафинелло, а то станешь камнем, как те несчастные, что лежат сейчас в моем подвале… Я буду ждать вас луну, а потом… Милостивый Митра поможет моим детям!
— Все?
— Нет. Вот кольцо Адвенты — подарок колдуньи. Ты знаешь, Конан, что с ним делать. И еще — когда будете покидать остров, Спящих надо обязательно втащить на берег — а то море взбунтуется и потопит вас…
— Все?
— Нет… Дай мне поцеловать тебя, сынок…
Конан возмущенно фыркнул, в душе при этом испытав немалое потрясение — прежде никто, даже отец, не называл его так ласково и уж тем более не желал его поцеловать, а потому искренний порыв хона Буллы не на шутку перепугал его. Но не успел юный варвар отпрянуть в сторону — что вместе с лошадью было довольно трудно сделать, — как старик припал щекой к его колену, потом цепко схватил руку и клюнул ее сухими губами своими.
— Проклятие! — проворчал Конан, отъезжая. — Что за нежности!
Губы его между тем сами собой расползались в улыбке, и он, злясь на себя за это, сурово сдвигал брови и беспрестанно сплевывал на землю, дабы вновь утвердиться в своем обычном состоянии.
