Погружение - [10]

* * *

Че Гевара в юности говорил, что его главная мечта – играть в регби за Аргентину. Даже когда он стал героем революции, и его самолет из Гаваны в Москву сел в Шанноне на дозаправку, Че настоял на том, чтобы посмотреть игру в Лимерике и напиться с фанатами. Если бы он носил сине-голубую форму полузащитника аргентинских «Пум», он никогда бы не сделался революционером, а на футболках изображали бы другое лицо.

Когда смотришь регби, видишь движение, столкновения, удачные и неудачные моменты. Но если пытаешься его вспомнить, в памяти всплывает только взаимодействие цветов. Красный против синего, зеленый против белого. Довольно живописно.

* * *

Под дверью он видел отблеск телевизора, работающего в темной комнате. Как росчерк губной помады. Он подумал про Усаму бен Ладена, смотрящего новости в пещере. В пещере где-нибудь высоко в горах, где даже летом лежит снег. Усама поясняет своей свите основные события дня, подняв палец, иногда улыбаясь, но никогда не шутя, и он, конечно, не способен досидеть до конца спортивную трансляцию, не потянувшись за пультом.

* * *

Она любила бегать в Гайд-парке перед работой. Весной воздух был сладким, осенью – насыщенным чистой влагой упавших листьев. А вокруг ездили верхом женщины, подскакивая в седле.

Она готовила себе на большой кухне и слушала концерты или юмористические шоу по радио во время еды. Работала допоздна. Выпивала во время работы стакан австралийского вина – всегда австралийского, в честь отца. Курила, держа сигарету на французский манер, как будто та была сделана из свинца.

Потолки в квартире были высокие, двери тяжелые, с оригинальной резьбой. Это была ее жизнь, устоявшаяся и надежная. И только если открыть окно и посмотреть на тихий-тихий Южный Кенсингтон ночью, можно было поверить в то, что там действительно живет Питер Пэн.

У нее в кабинете стоял стеллаж, который она оборудовала подсветкой и поставила туда пару шумерских древностей: кольцо с печатью, глиняную табличку и горшочек, в котором носили воду из колодца. Изредка она вынимала кольцо из стеклянной коробочки и примеряла.

Ее зачаровывали шумеры, потому что шумеров зачаровывал океан. Они изобрели государство, представительное правительство и письменность (потому что глашатаи у них были косноязычные). Греческое и римское право берет начало в шумерских законах. Именно в шумерской религии впервые появился бог, который сказал, и стало так. Почему эти земледельцы плодородной и изолированной от мира долины между Евфратом и Тигром так много думали об океане? Почему первая городская цивилизация, научившаяся возделывать землю, пахать и строить, смотрела в пучину вод.

* * *

Шесть тысяч лет назад бог воздуха Энлиль и бог вод Энки утвердились в пантеоне шумерских богов. Шумеры верили, что мир похож на снежный шарик. Энлиль удерживал воздух в мире, и его ветер, лиль, заодно давал свет солнцу и звездам, закрепленным на внутренней поверхности шарика. За небесным сводом бушевало глубокое море, и дом Энки, называемый Апсу, стоял на морском дне. Эта обитель была сделана из цветов, которые нельзя увидеть, из плиток лазурита, из драгоценных камней, прежде всего рубинов и сердолика, которые не разрушаются на такой глубине.

Изогнутые кедровые двери были обиты золотом, которое не тронет никакая соль. В этом доме Энки создал человека. Он замешал глину над вулканом, придал ей форму потоком воды и выпустил в мир. Он вдохнул в свое создание воздух. Этот человек погиб, потому что был слаб телом и духом. Перевод Самюэля Крамера из Пенсильванского университета гласит, что человеку протянули хлеб: «Он не взял его. Он не мог стоять, не мог сидеть, не мог преклонить колени».

В чем мораль? В том, что человекообразное, созданное в глубинах, должно оставаться там: в доме без света, лишенное тепла.

* * *

Его семья разбогатела на китобойном промысле. Попав в заключение, он как бы повторил историю своего предка, капитана Джона Мора, который в молодости служил под началом Уильяма Скорсби на китобойном судне «Резолюшен». Джон стал живым Ионой. Нет, его не выбросили в штормовое море, чтобы спасти корабль, и пророком, которого покарал Господь, славный капитан тоже не был. Он не приносил несчастья своей команде, а напротив, принес ей богатство благодаря разумному сочетанию атмосферы всеобщего товарищества и новых промышленных методов.

Злая судьба настигла одного капитана Мора и сделала его знаменитым. Южным летом 1828 года, в шторм, китобойное судно «Серебряная звезда» под командованием Джона преследовало кашалота у берегов патагонского острова Запустения. Кашалот заплыл в залив, откуда не было выхода. Джон вместе с гарпунером и еще двумя матросами спустились в вельбот. И так же, как в «Моби Дике», только на много лет раньше, кит разбил лодку в щепки, скинув Джона и его людей в море. Матросов нашли. Капитан исчез. Вероятно, утонул. Кашалота убили, и он дрейфовал у борта «Серебряной звезды» целые сутки, пока команда оплакивала своего капитана. И, только когда кита уже поднимали на палубу, один из раздельщиков заметил, что живот у него шевелится. Живот вспороли – и обнаружили там капитана, кашляющего и захлебывающегося желудочным соком. Кит проглотил его. Капитан был покрыт слизью, одну ногу уже начало переваривать там, где сполз чулок, но в остальном он был невредим.