Погружение - [46]

    Диана прикрыла глаза, пытаясь найти в себе точку того небесного покоя, которая является частицей Бога. Но она ускользала, будто тонула в зыбучем песке. Даже слова отца Редклиффа о прощении и любви не трогали сердца. Несправедливость - вот что она ощущала явственней всего.

    Белые нежные бутоны роз трепетали на холодном ветру, резным кружевом оплетая массивный черный гроб. Посреди зимы они казались такими нелепыми…

    - Амен, - произнес священник, и Диана вздрогнула.

    Повернувшись в полоборота к Алексу, она положила свободную руку ему на поясницу. Он посмотрел на нее, вымученно улыбнулся и кивнул:

    - Я помню, что делать.

    Шериф и еще несколько мужчин подошли к гробу, подняли его на белых лентах и стали аккуратно опускать в могилу. Провожая его взглядом, люди печально вздыхали.

    Вместе они сделали пару шагов вперед, остановившись на краю ямы. Алекс наклонился и взял горсть мерзлой земли… Он замер, разглядывая комочки, не решаясь сделать того, что собирался.

    - Алекс?…

    - Я сейчас, я только…

    - Я не тороплю. Если хочешь попрощаться, я отойду и не буду мешать.

    - Не надо, - он вздохнул, собираясь с духом. - Ты же не хочешь, чтобы я грохнулся в обморок? - Он помолчал еще немного. - Ну вот, Киса… ты и ушла от меня. Знаешь, я как-то не думал, что это случится вот так, - он нервно усмехнулся, шмыгая носом. - Последнее, что ты попросила меня сделать, это запомнить тебя такой, красивой и молодой. Киса, ты знала, а?… Тогда почему ты не попросила меня остаться с тобой? Хотя, это глупый вопрос… Я это заслужил. Самую большую вину я чувствую перед тобой за то, что так и не сказал, что люблю тебя. Правду говорят, что имеешь - не ценишь, пока не потеряешь. Я клянусь, я никогда тебя не забуду. Господи, это так мало!… Я верну твое тепло и твою любовь. Не знаю как, но верну. - Он вытянул руку с раскрытой ладонью вперед. - Я люблю тебя, - прошептал Алекс, когда комочки покатились вниз, - покойся с миром.

    Он всхлипнул, но все же удержался. Диана ласково погладила его по руке.

    - Ты замечательно сказал. - Она тоже взяла немного земли. - Киса, спасибо тебе за все. Я тоже никогда тебя не забуду. Покойся с миром.

    Они отошли в сторонку. К могиле потянулись жители Эурики. Кто-то молча кидал землю, кто-то прощался вслух. Алекс, поджав губы, смотрел на это. Взгляд его стал заметно спокойней, но зловещий огонек не погас.

    - За что ты на них злишься? - спросила Диана.

    - За то, что они живы, а Киса нет. За то, что через месяц они обо всем забудут. За то, что через год здесь кого-нибудь опять убьют. Этого достаточно?

    - Они всего лишь люди. Не суди их строго.

    - Но ты-то меня судишь! - Он сверкнул глазами, оборачиваясь к Диане.

    - Нет, уже нет. Алекс, я была не права. Я совсем тебя не понимала, и по глупости делала тебе больно. Мне очень стыдно за это.

    Он усмехнулся:

    - А теперь понимаешь? Что-то я сомневаюссь… Да что ты вообще обо мне знаешь!

    - Почти все, - Алекс резко обернулся, заглядывая ей в лицо. - Ну, правда, не знаю твой любимый цвет и блюдо.

    - Яичница, - нахмурившись, ответил он, - с луком и сосиской. Можно добавить помидоры.

    - Ммм… Это вкусно. Хочешь, я приготовлю твою любимую яичницу на ужин?

    - Так что же ты еще обо мне знаешь? - в его глазах появилось любопытство.

    Диана поймала его взгляд, и несколько секунд они смотрели друг на друга не отрываясь. Алекс не выдержал первым:

    - Зачем? Зачем тебе это?

    - Ты меня вынудил, - Диана вздохнула. - Я за это заплатила, помнишь?

    Алекс кивнул. Теребя завязку на куртке, он задумался.

    - Вот, почему ты стала ко мне так относиться. Так и знал, что тебе будет меня жалко.

    - Мне жаль, что тебе причинили столько боли. Я врагу не пожелаю твоей участи, но благодаря этому я поняла, какой ты сильный человек, узнала твою сущность… Я вижу, как тебе сейчас больно, но я верю, что ты со всем справишься. Тебе не жалость нужна, а поддержка.

    - Справлюсь, говоришь?… Да ни с чем я нее справлюсь. Эта дрянь живет во мне, вот тут, - Алекс ожесточенно ткнул пальцем в переносицу между бровей, - Каждый день пожирая меня. Даже Киса не могла ко мне прикоснуться. Ты представляешь себе, что такое жить и ежесекундно помнить о том, что никто не должен прикоснуться к твоей ноге или бедру, потому что после этого ты просто можешь убить этого человека. Без шуток, по-настоящему. Я могу справиться?!… - Горечь дрожала в голосе. - Да я по сей день помню, опечаленные физиономии моих родителей и соседей. Мне нельзя было выйти на улицу: «Бедная девочка! Надо же, такой позор». Их взгляды жгут мне спину до сих пор! Чертовы католики… Лучше бы мне умереть в тот день!

    - Некоторые раны не заживают и дольше…

    - Даже если моя боль уйдет, останется шрам, и он всю мою жизнь будет напоминать мне о случившемся. О моей слабости и беспомощности.

    - Знаешь, нет ничего зазорного в том, чттобы иногда побыть слабым. Алекс, перестань себя корить. Нет твоей вины в том, что кто-то в этом мире не человек, не только ни с большой буквы, а даже не с маленькой. Не бойся расслабиться. Нельзя постоянно держать себя в нервном напряжении. Я позабочусь о тебе, прикрою ладошками твою душу, пока ты снова не сможешь взять жизнь в свои руки.