Погребенные - [5]

Вход в главную штольню располагался на середине склона, туда вела заброшенная автомобильная дорога, наполовину, заваленная каменной осыпью. Шахтный ствол в нижние горизонты был пробит из штольни. За полтора века отвалы шахты чуть ли не перегородили и без того узкую долину. В штольню можно было попасть и по грузовой канатной дороге, забравшись в порожнюю вагонетку — пассажирских кабин не было. Для экономии времени я избрал этот путь.

Хотя костюм и не стеснял движений, сам я сознавал себя неуклюжим и неповоротливым — таким я, конечно, выгляжу со стороны, этакий увалень с походкою бывалого моряка, случайно попавшего на берег.

Внутри грузовой подъемной кабины находился пульт ручного управления, по всей видимости, установленный альфаинженером, который спустился в шахту первым: в схему он был вмонтирован наспех, а условные обозначения, какими пользовался инженер, были знакомы мне еще по институту. В кабине не прибрано, пыльно, на полу валялись куски руды.

Контрольную стрелку автомата я установил на восьмой горизонт. Хотя движение началось плавно и бесшумно, перегрузка была все же заметной. Гравитационных амортизаторов, снижающих действие ускорения, не было: клеть предназначалась для транспортировки руды, а не для перевозок персонала.

Остановку я ощутил резким увеличением тяжести — едва устоял на ногах. Шахтный двор на восьмом горизонте освещался мерцающим голубоватым светом, он падал с потолка и стен ровно, не давая теней. Подъемную клеть я оставил открытой по рассеянности.

Впрочем, моя рассеянность была умышленной, только я не сразу признался себе в этом. Видимо, действовал безотчетный страх: в случае если мне придется задать тягу, то стоило заскочить в подъемник, захлопнуть дверь, нажать пуск — и клеть взмоет вверх.

«Не подозревал, что я трус», — подумал я и нарочно возвратился, захлопнул дверцу — клеть рванулась кверху. После нее в шахтном дворе ощутилось слабое дуновение воздуха.

Ствол шахты огражден решеткой с автоматическим запором. Я поверх карьера заглянул вниз: дно колодца терялось в непроницаемо темной глубине. Зато наверху повсюду светились шахтные дворы: похоже, что альфаинженер не заботился об экономии энергии — нигде не выключил освещение. Это означало, что ниже восьмого горизонта он не спускался. Выходит, застрял где-то здесь. Я насторожился.

— Ничего с ним не могло случиться, — мысленно успокоил я себя. В самом деле, что могло произойти? Просто я слишком впечатлителен, как-никак первый раз спустился под землю на такую глубину.

До этого я дважды летал в космос, на Луну и на Марс, без счету раз спускался на дно океана, в общей сложности провел в подводных пансионатах полгода. И только под землей еще не был. Впрочем, это и не удивительно: единственное место, где сейчас нет оборудованных жилищ — глубины Земли. Дно океанов и ближний космос доступны любому туристу.

Хотел связаться с Ингой и шефом, но раздумал: докладывать пока нечего. Инга требовала, чтобы я подавал о себе вести через полчаса. Я взмолился:

— Мне тогда попросту не будет времени заниматься делом. Сошлись на том, что будем связываться каждый час. И это немало, если еще учесть, что шеф тоже просил информировать его через час-два.

Я шел по главному штреку. Все вокруг поражало меня. Раньше я не задумывался, сколь огромное хозяйство нужно для обслуживания обычного рудника. Этот ведь был довольно заурядным — таких сейчас, действует если не тысячи, то сотни. Почти все они закладывались еще в прошлом века, но повсюду устаревшее оборудование было заменено автоматами, и рудничным хозяйством управляли счетно-решающие установки типа ШАХ. Недаром же в свое время техническое перевооружение назвали глобальным. Жаль, что я не видел верхних горизонтов, где работы велись еще с участием человека, — тогда бы я мог сравнить. Сейчас все откатные, врубовые и погрузочные механизмы были спущены на нижние горизонты, рельсы убраны — сохранилась только электропроводка, но светильники были раскиданы редко, и освещение получилось скудным. В креплении штрек не нуждался — его пробили в торном массиве, прочном и надежном. Свод на высоте четырех метров закруглялся. В геологии я разбираюсь слабо, но, сдается мне, что пробит штрек в толще крупнозернистого гранита. Кристаллы полевого шпата, мерцающие там и сям, размером напоминали старинный спичечный коробок. Более тусклые и темные кварцевые зерна заполняли промежутки между полевыми шпатами. Изредка на свету золотисто вспыхивали пластинки слюды. Кой-где можно было увидеть натечные образования, белесые и ржаво-красные. Я и не подозревал, как много сырости бывает в шахте. Со свода повсюду шлепались тяжелые капли, по щелям в камне сочилась вода, а внизу по отводным канавкам беспрерывно катились прозрачные ручьи. Поскольку насосы, откачивающие воду, тоже остановлены, нижние горизонты, наверно, уже затоплены. Буду надеяться, что центральная установка расположена не на самых глубоких горизонтах.

Главный штрек пересекала поперечная выработка. Я помнил, что она должна быть, но не видел ее издали, она совсем не освещалась.

Внезапный грохот заставил меня вздрогнуть. Передо мною с лязгом опустился шлагбаум. Только сейчас я разглядел в полумраке прилепившуюся к каменной стене выработки полосатую будку. Отворилась дверь, из нее вышел робот.