Пограничные земли в системе русско-литовских отношений конца XV — первой трети XVI в. - [64]

.

В целом, однако, можно согласиться с наблюдением И. В. Якубовского о том, что смоленский привилей 1440-х гг. был беднее по своему содержанию, чем аналогичные грамоты Полоцку и Витебску[801]. Но в определенной мере это компенсировалось новыми льготами и гарантиями, полученными Смоленском в конце XV — начале XVI в. благодаря настойчивой борьбе горожан за свои права. Так, во время наместничества Миколая Радзивилла (1482–1486 гг.)[802] смольняне били на него челом господарю и добились выдачи двух грамот, отменявших все новины, введенные наместником и его урядниками, и установивших «все по старому, как перед тым бывало» — эти распоряжения Казимира были внесены в подтвердительный привилей 1505 г.[803] Здесь же зафиксированы указания великого князя Александра смоленскому наместнику Юрию Глебовичу (1492–1499 гг.)[804], регламентировавшие отношения местных властей с населением: наместнику было приказано, чтобы он «подвойских бы которых зброднев отставил и обрал бы на подвойщанье добрых людей, не зброднев, которые бы мещаном любы были… и окольничих бы слуги не казали им людей драпежити» (грабить. — М. К.)[805]. Но право требовать замены неугодного наместника, записанное в полоцком и витебском привилеях, смольнянам так и не было дано.

В начале XVI в. жители Смоленска добились новых льгот от верховной власти. В великокняжеской грамоте от 8 августа 1500 г. говорится, что господарю били челом «староста места Смоленьского и вси мещане, ото всего места Смоленского, абыхмо им мыто… отпустили по всей нашой земле» — просьба была удовлетворена: мещане получили освобождение от мыта сроком на 15 лет[806]. Тогда же им был выдан специальный «лист» на торговлю воском[807]. Примечательно, что если должности окольничих, подвойских, ловчих и т. п. упоминаются в источниках рядом с наместником, как стоящие над мещанским населением (и нередко его притеснявшие[808]), то староста «места Смоленского» выступает как представитель мещан[809]. Помимо приведенной выше грамоты 1500 г. это явствует и из «листа» Александра от 16 августа 1502 г., где сказано, что королю и великому князю Александру били челом «староста места Смоленского и вси мещане», жалуясь на разорение от размещенных в городе наемных солдат и прося облегчить им налоговое бремя; господарь освободил их на шесть лет от серебщины, ордынщины и иных «поплатков»[810]. Кроме того, в 1505 г., как уже говорилось, по челобитью всех городских сословий Смоленск получил подтверждение привилея Казимира и последующих пожалований. И при преемнике Александра, Сигизмунде I, за короткий промежуток времени до взятия Смоленска войсками Василия III, т. е. между 1506 и 1514 гг., город получил несколько новых великокняжеских грамот: они упоминаются, во-первых, в жалованной грамоте Василия III Смоленску 1514 г.[811], а во-вторых, в описях царского и посольского архивов XVI — начала XVII в.: в Описи Царского архива названы «три грамоты старые Жигимонта короля жаловальные, да две грамоты мещанских»;[812] а в Описи архива Посольского приказа 1614 г. указана «грамота жал овальная Жигимонта, короля полсково, по челобитью смоленского владыки Варсонофья и околничих и князей и детей боярских и всех посадцких людей»[813].

Последний документ сохранился: речь идет о привилее Сигизмунда I, выданном Смоленску 16 апреля 1513 г. Очевидно, эта грамота стала одним из «трофеев» Смоленского похода 1514 г., увенчавшегося взятием города. Затем она хранилась в архиве Посольского приказа и ныне находится в составе фонда сношений России с Польшей[814].

Привилей 1513 г. был выдан смольнянам по челобитью владыки Варсонофия, окольничих, бояр, мещан и всего «поспольства» в знак признания стойкости и верности жителей, недавно отразивших натиск московских войск. По требованию горожан Сигизмунд отменил в городе корчмы, а также несправедливо введенные смоленскими урядниками судебные пошлины («децкованье» и «змирскую куницу»)[815].

Следует также обратить внимание на то, что в жалованной грамоте Василия III Смоленску, в основу которой были положены привилеи литовских господарей Александра и Сигизмунда, содержатся и те статьи, которых нет в дошедшей до нас грамоте 1505 г. — в частности, обязательство не вступаться в отчины смолян, выслуженные «на прежних государех», «и развода им самим не чинити»[816]. Отсюда следует, что указанные статьи, вероятно, находились в каком-то несохранившемся привилее Сигизмунда I; едва ли, однако, эти права были им даны впервые: ведь пункты о неприкосновенности выслуженных имений и о невыводе мещан из города читаются уже в грамоте Витебской земле 1503 г.[817] Поэтому, скорее, в привилее Сигизмунда I смоленская «старина» была просто полнее изложена, чем в грамоте 1505 г. Как бы там ни было, есть основания полагать, что по объему прав и привилегий Смоленск к 1514 г. не уступал такому городу, как Витебск.

Характеристика статуса городов Литовской Руси будет неполной, если не коснуться религиозного аспекта их положения в Великом княжестве. Во всех областных привилеях есть гарантии неприкосновенности церковного имущества[818]