Пограничные характеры - [55]

Есть здесь собственный историк — директор школы Али Османович Тандилава, грузный бритоголовый старик, вся жизнь которого связана со здешней школой, сперва начальной, теперь восьмилеткой. Он выпустил книгу в соавторстве с заведующим библиотекой педагогического института в Батуми Мухамедом Ванлеши об истории, происхождении, этнографии и фольклоре лазов. Конечно, авторы отталкивались в основном от обычаев советских лазов. Труд Тандилавы и Ванлеши — первая попытка собрать воедино сведения о маленькой народности.

О границе, разделившей Сарпи на две части, Али Османович рассказывает такую местную легенду.

Граница идет по ручью Кибаш, хотя первоначальной истинной линией должна была быть река Халдиди. Но в 1921 году, когда ставили столбы, турки настаивали на том, что Кибаш — это и есть Халдиди. Советская сторона не соглашалась. Спросили местного старика-лаза: «Как называется этот ручей? Халдиди?» — «Нет, — отвечает. — Халдиди за горой». Турецкий офицер закричал, затопал ногами: «Ты, видно, из ума выжил!» Позвали другого жителя, побогаче на вид. Ему офицер шепнул: «Говори, как я приказываю. Тебе не с советскими жить, а с нами». Тот испугался и подтвердил, что велели.

Ленин, когда ему сообщили о том, что турки уже поставили свой столб и заявили, что скорее умрут, чем сдвинутся с места, велел оставить все, как есть. Молодая Советская страна хотела дружить с соседями.

— Там всегда темно? — спросила я, поглядывая из окна школы на турецкую сторону.

Али Османович развел руками: у них не то что электричества, керосиновых ламп нет! Ведь керосин дорог. Такую роскошь могут позволить себе лишь два человека — староста и купец, что живет на горе. А если еще где горит огонек, значит гость в доме. Сарпи турецкий долго существовал почти при натуральном хозяйстве: посадят кукурузу, рис, овощи, соберут и питаются этим. Сады не приносили дохода. Лишь недавно, глядя на советскую сторону, стали там разводить чай.

В обеих частях горной деревни много родственников. Особенно трагично при похоронах: стараются угадать, кто умер, не родич ли, и оплакивают на всякий случай.

Я листала книгу Али Османовича, и автор переводил мне некоторые песни. Вот одна из них:

«За Исмела я бы не вышла замуж, — поет девушка. —

Но люди вывели меня обманом на дорогу.

Тогда меня убил тот, кого я любила.

Мертвую меня принесли в дом дяди.

Мое подвенечное платье окрасилось кровью.

Отдайте его матери, чтобы она плакала о моей юности».

Исмел говорит: «Пока не отомщу за тебя, я тебя не схороню!»

Но девушка Айша отвечает: «Я его любила, не убивай его!

Я погибла от старых обычаев».

Чем новее песни лазов, тем они жизнерадостнее. Вот какими задорными частушками перебрасываются уже девушка и парень в Сарпи:

Она: — Почему ты стоишь один вечером?

Он: — Если ты подойдешь ко мне, я на тебе женюсь.

Она: — Я не доверяю тебе.

Он: — У тебя очень белое лицо. Наверное, ты напудрилась?

Она: — Все женщины пудрятся, это так же обычно, как коровам есть сено!

Он: — Что у тебя за пазухой? Камушек?

Она: — Ой, не говори так, старые тетки услышат!

Он: — Я не боюсь их. Приходи, и мы поженимся.

ВДОЛЬ ГОРНОГО РУЧЬЯ

Ночью поднялся сильный ветер: крыша и деревья всхрапывали. На море штиль сменился морщинистой рябью, дальше от берега вскипали барашки. Луна светила в полный накал; сине-серебряная вода ярко блестела.

Иногда заливались лаем собаки, наверно, поблизости пробежал мелкий рецидивист — шакал.

На заставе светилось несколько окон. Было видно, как пограничники умываются, собираясь в наряд.

Недавно здешней заставе присвоено имя болгарского пограничника Асена Илиева. Тогда было большое торжество: собралось все селение, приехали представители из отряда и округа, болгарские пограничники. Был митинг, даже маленький парад, играла музыка. «Как на Красной площади!» — восхищенно вспоминают местные жители.

Асен Илиев был младшим сержантом и однажды, неся пограничную службу у горной реки близ высоты Сара Бурун, окликнул трех неизвестных. Они открыли огонь. Пуля попала в автомат Илиева; он отбивался гранатами. Так его и нашли, зажавшим в руке последнюю гранату. Посмертно ему присвоено звание младшего лейтенанта, он награжден орденом «За храбрость».

В Болгарии, в свою очередь, есть именная застава, где чтут память нашего пограничника, начальника заставы Алексея Лопатина. В первые дни войны его бойцы одиннадцать суток держали оборону.

Оборонять заставу, когда не только перед тобой, но и глубоко в тылу уже враги, — героизм отчаянный, беспримерный. Но сколько было тому примеров и сколько осталось безвестных, никем не знаемых, просто пропавших без всяких вестей пограничников сорок первого года, стоявших насмерть на своих рубежах!

Я была на западной границе в первые дни войны. Я знаю.

Иногда кажется странным, что все это еще так близко. Вот лейтенант Кравцов окончил училище вместе с сыном Лопатина. Живут люди, которые помнят героев, служили вместе, о чем-то спорили с ними в свое время. Далекая война явственна в памяти.

— Хорошие у вас ребята? — спросила я начальника заставы.

Он ответил, что конечно! Семеро награждены знаком «Отличный пограничник» и семеро болгарским знаком «Отлични граничар». У многих знак «Отличник Советской Армии».