Пограничное лето - [4]

Санька Чистов, сын начальника заставы, оказался не только ровесником Кости, но и полным его единомышленником, и он сразу же решил помогать Косте выполнять его план. И, конечно, помог бы, но тут вмешалась Нина Васильевна. У всех взрослых, особенно у матерей, есть эта неприятная привычка — обязательно вмешиваться в ребячьи дела, хотя никто их об этом и не просит. Из-за этого вмешательства Костин план полетел вверх тормашками.

— Погляди-ка, Саня, на часы. Что они показывают? — спросила Нина Васильевна.

— Не ночь же показывают, только десятый час вечера, — хмуро отозвался Санька. Он уже знал цену таким вот с виду безобидным вопросам матери.

— Правильно, десятый, — согласилась Нина Васильевна. — Значит, дружочек, ботиночки надо расшнуровывать, а не наоборот.

— Мы только на минутку, мама.

— Про какие еще минутки можно говорить? Ты только погляди на гостя — он же валится от усталости! Вон какие у него красные глаза!

— Тетя Нина, какая усталость? Я еще десять километров могу пробежать! — горячо возразил Костя.

Чернявая и полная Нина Васильевна по внешности совсем не походила на мать Кости — худенькую и беленькую Валентину Николаевну, но характер как будто заняла у нее: Валентину Николаевну тоже трудно в чем-то убедить, а еще труднее — разубедить.

— Рекорды, Костенька, будешь ставить завтра, — серьезно сказала Нина Васильевна. — Я даже специально посмотреть выйду, как ты бегаешь. А сейчас, мужичок, ужинать и сразу же спать.

И тут Санька доказал, что парень он все-таки находчивый:

— Мам, так мы же с Костей за нашими отцами собирались сбегать, позвать на ужин.

Если бы Нина Васильевна согласилась отпустить их, то ребята по пути за отцами заглянули бы к лесному зверю, о котором говорил сержант Ваничев, немного поиграли бы с кроликами, которых Санька очень хотел показать, минуту-другую поговорили бы с часовым заставы. Словом, по пути за отцами выполнили бы чуть ли не половину Костиного плана. Но Нина Васильевна разгадала этот хитрый маневр.

— Зачем зря ноги ломать, когда есть телефон. Возьми да позвони, — сказала она.

Санька поморщился, досадливо махнул рукой и сердитыми глазами посмотрел на телефон: и к чему только люди изобрели эту штуку!..

Но нет худа без добра: Нина Васильевна положила мальчишек спать не на оттоманку в большой комнате, чего всерьез опасался Санька, а на терраску. Лежа на раскладушках, вдали от надоедливых взрослых, можно проговорить хоть до самого утра. И Санька стал рассказывать гостю историю, как они с сестренкой Леной нашли у границы в старых окопах заржавленный немецкий пулемет. Но Костя, как только его голова коснулась краешка подушки, сразу же сонно засопел.

— Эх ты! — укоризненно проговорил Санька и отвернулся к стене.

— Глаза слипаются… Ты не сердись, Саня, — вяло и виновато сказал Костя. — Зато мы завтра с тобой встанем часов в шесть, а то и раньше.

Вконец заморенный усталостью, больше уже Костя не мог говорить…

А утром слово свое он сдержал не совсем точно — проснулся в десятом часу. Санька в одних трусиках стоял у раскрытого окна, весь залитый солнечным светом.

— Ага, проснулся, соня! — сказал он весело. — А я уже физзарядку сделал.

Костя соскочил с раскладушки и хотел было одеваться, но Санька остановил его:

— Что ты? Побежим в одних трусиках!

— А тетя Нина?

— Ее дома нет, да и была — так ничего не сказала бы: папа велел закаляться. А кровать убирай сам — у нас такой порядок. Одеяло, простыни и подушку клади сюда, а раскладушку — за шкаф.

— И куда же мы побежим?

— Как куда? На речку!

Бежать в одних трусиках на речку — это уже было здорово! Такого Костина мать ни за что бы не разрешила: еще насморк подхватишь! А тут можно закаляться, и, главное, — полная самостоятельность — благо, о котором Костя мечтал всю свою жизнь. Самостоятельность!.. Первое утро на пограничной заставе начиналось очень хорошо.

Никого из взрослых дома не было. На обеденном столе лежала коротенькая записка, в которой Нина Васильевна сообщала, что она ушла в городской магазин и велела подогреть гречневую кашу или поесть холодной крольчатины. Санька с Костей, конечно, свой выбор остановили на крольчатине: зачем тратить лишнее время на подогревание каши? В конце записки она просила накормить кроликов и подмести пол на терраске.

— Ну, это уже, мамочка, и без твоей просьбы сделано, — сказал Санька.

— А сестренка все еще спит? — спросил Костя.

— Разве я тебе не говорил о ней? — удивился Санька. — Она в пионерском лагере. Если бы дома была, давно уже трещала бы. Она без трескотни жить не может.

— У меня сестры в точности такие же, — со вздохом признался Костя.

Вот она — граница!

Чистое, ослепительно яркое солнце уже светило во всю свою добрую силу.

— Ух, какое здесь солнышко — как будто умытое, совсем не такое, как у нас в городе! — воскликнул Костя.

— Солнце как солнце, — рассудительно сказал Санька и вдруг заторопил: — Не будем терять времени — столько у нас с тобой дела. Побежали!

С первых же метров Костя вырвался вперед — надо же показать Саньке, что и он умеет бегать.

Санька крикнул:

— Чего бежишь как ошпаренный? Через минуту выдохнешься — мы же на длинную дистанцию идем. А так только стометровки берут!