Пограничники на Афганской войне - [17]

Команда на переход границы поступила в первые дни 1980 года. Предстояло сформировать сводный боевой отряд и 7 января переправить его в районе Калайи-Хумба (в то время – правый фланг Хорогского погранотряда) в афганский кишлак Нусай, где располагался пограничный комиссар этого района ДРА и охранявшие его рота солдат и царандой (афганская милиция). Переправу через Пяндж планировалось произвести на вертолетах, что обеспечило бы стремительное десантирование боевого отряда и сводило до минимума возможность противодействия со стороны орудовавших в этих местах бандгрупп. Кроме того, учитывалась сложность преодоления водной преграды, которую представлял собой в этом месте стремительный и довольно широкий Пянжд.

СБО численностью порядка ста человек укомплектовали из состава действующих мангрупп. Строго соблюдая все меры маскировки, группами по одной, две, от силы три машины, личный состав был переброшен в район сосредоточения. Останавливаюсь на этой детали потому, что маршрут передвижения протяженностью около сотни километров проходил вдоль границы, что называется, на глазах у противника. Другой дороги просто не было. Скрытность подготовки боевых действий во многом предопределяла их успех. Вековая история войн вывела эту аксиому. Позднее приходилось сталкиваться с теми, кто отступал от нее и жестоко за это расплачивался своей кровью, кровью подчиненных.

Уже здесь, в Калайи-Хумбе, составу СБО было объявлено о предстоящей боевой задаче. Приказ был краток и предельно ясен: десантироваться на сопредельную территорию в районе населенного пункта Нусай, занять оборону в готовности к отражению возможного нападения вооруженных бандгрупп, обеспечить дальнейшую переправу боевых подразделений.

Позднее эти парни десятки раз выполняли подобные и более сложные задачи. К сожалению, не могу сказать, что всегда им сопутствовала удача. А ведь в этот раз все было впервые. Никто из участников – ни командиры, ни подчиненные – не имел боевого опыта. Да, офицеры были подготовлены в академиях, училищах, участвовали в учениях, наконец, сами их проводили. Солдаты прошли программу учебных пунктов, не менее года прослужили на заставах, с оружием в руках охраняли границу. И офицеры, и солдаты участвовали в демонстрационных действиях, максимально приближенных к боевым. Но это все было не под пулями врага. Поэтому в последние часы перед предстоящей переправой центральной задачей политсостава было довести до сознания каждого, что перед нами в любой момент может появиться не условный противник, а живой, несущий смерть враг. Считаю необходимым перечислить все то, что было сделано в сжатые сроки до утра 7 января. Это короткие деловые совещания-инструктажи с офицерами-политработниками, коммунистами, комсомольским активом. Без излишней агитации ставились конкретные задачи каждому на десантирование, на действия при возможной встрече с противником, указывалось место в боевых порядках. Советовались, как преодолеть возможную робость воинов, нерешительность. Ведь молодые люди, возможно, пойдут в бой и будут вести огонь по живым людям, хотя и по врагам. Преодолеть этот психологический барьер было совсем не просто. Все нужно было предвидеть. С первого же дня было определено: никакой писанины, никаких бумаг, никакой надоевшей канцелярщины. Только живая работа! Ее оценка – состояние дел в подразделении, настроение людей и как основной критерий – выполнение боевой задачи. Личный пример и живое слово ни в какую канцелярскую схему не втиснешь. Мне показалось, больше того, я был уверен, что мы готовы к выполнению задачи. Солдаты сосредоточенны, нет ни малейших проявлений неуверенности. И все же, когда объявили, что необходимо сдать документы, письма, снять пограничные погоны и петлицы, в помещении, где мы беседовали, наступила гнетущая тишина. Наверное, в эти несколько мгновений присутствующие здесь 19—20-летние парни окончательно осознали, насколько серьезно и опасно все то, что им предстоит завтра. Ждали рассвета. С минуты на минуту должно было поступить сообщение о подходе вертолетов. Но все сложилось совсем по-другому. Опять памирская непогода. Плотная пелена мокрого снега напрочь закрыла горы, ущелья, противоположный берег едва просматривался. Ждали, курили. Никакого улучшения. Ждали и на той стороне. Наши поставили в известность афганского погранкомиссара о готовящейся переправе. Тот, в свою очередь, должен был силами подчиненного гарнизона и ополченцев обеспечить боевое прикрытие высадки нашего десанта. Но часа через полтора поступило сообщение: по метеоусловиям вылет вертолетов невозможен. Но приказ! И тогда было принято решение начать переправу на плавсредствах, и немедленно.

По-военному следовало сказать: приступить к форсированию водной преграды. Но легко сказать… Наш «десантный флот» состоял тогда из одной надувной лодки «ДЛ 5», то есть десантная пятиместная, которую разыскали в комендатуре Калайи-Хумба. До сих пор это «судно» использовалось только в сугубо мирных целях, а сейчас ему предстояло выполнить столь значительную роль. В нашем распоряжении были БТРы. Но до сих пор никто и никогда не пытался преодолеть стремительную горную реку на этих машинах. Тогда никто не решился пойти на такой риск, который грозил потерей людей и техники. Об этом варианте не было речи.