Поговорим о дыхании. Дар, который мы не ценим - [63]

. А деньги с продаж ему были очень нужны — из-за обострения астмы пребывание в Париже становилось невыносимым. Он всё чаще ездит на родину, в Бретань, где воздух чист и прохладен. В мае 1826 года Лаэннек уже настолько слаб, что вынужден оставить свою парижскую практику. Кашель сопровождается лихорадкой. Он просит племянника Мериадека прослушать грудь стетоскопом и описать шумы. Те недвусмысленно показывают: туберкулез. Лаэннек лучше кого бы то ни было знает свистящие хрипы болезни, из-за которой потерял мать. Он завещает Мериадеку все свои записи, часы, кольцо и прежде всего стетоскоп — «лучшую часть моего завещания». В августе того же года его изобретатель умер в возрасте сорока пяти лет. Благодаря ему врачи знают как треск и влажные хрипы при пневмонии, так и шумы трения при плеврите. Английский хирург Джон Хатчинсон написал о Лаэннеке и его исследовании бронхита: «Даже если бы за свою короткую жизнь Лаэннек описал только его шумы и связанную с ними патологию, и больше ничего, — он уже поставил себе памятник на века, перед которым бледнеют все египетские монументы». И всё-таки бессмертную память Лаэннек заслужил своим изобретением. Люди, никогда не слышавшие его имени, при виде стетоскопа на груди сразу говорят «врач», как при виде пирамиды — «фараон».

Своим изобретением Рене Лаэннек сделал доступным скрупулезное прослушивание легких. Тридцатью годами позже Джон Хатчинсон — тот, что сравнил его с египетскими пирамидами, — пошел дальше. Хатчинсон родился в 1811 году в горняцком городе Ньюкасл-апон-Тайн. Там, на рудниках, рабочие добывали остатки погибших лесов, триста миллионов лет назад выбрасывавших в атмосферу рекордное количество кислорода. Древние растения и животные, спрессованные в уголь, стали топливом промышленной революции, паровым двигателем экономики Англии. В детстве Хатчинсона завораживали темные шахты и глухие взрывы: какой мальчишка не проберется в запретное место! Суровые мужчины в шахтах ежедневно рисковали жизнью. Если не были погребены в обвалившихся штольнях или удушены ядовитыми газами, то умирали от угольной пыли, осевшей в легких. От глаз ребенка это не могло укрыться. Повзрослевший Джон Хатчинсон неустанно выступал с докладами, чтобы привлечь внимание к условиям труда горняков. Как минимум раз он держал речь в Палате лордов, верхней палате британского парламента, по поводу аварий. Не жалобы ли шахтеров побудили его вплотную заняться дыханием? Спирометр (от латинских spiro — «дую, дышу» и meter — «измерять») измеряет максимальный объем воздуха, выдохнутый за один раз. Хатчинсон назвал этот объем «жизненной емкостью легких». Он был убежден: по данному показателю можно судить о состоянии здоровья человека — и собирался свою идею доказать.

Спирометрией как таковой Хатчинсон не открыл Америку. И до него исследователи демонстрировали емкость легких. Его аппарат — в сущности, калиброванная бадья, опущенная вверх дном в воду, — базируется на разработанном Лавуазье газометре, лабораторном приборе для хранения газов. Вклад Хатчинсона — масштаб опытов, проведенных с его помощью. Уже в первой работе по емкости легких, опубликованной в 1846 году, задокументированы результаты обследования более двух тысяч человек: «моряки, пожарные, полицейские, солдаты, мастеровые, иждивенцы, печатники, развозчики пива, боксеры и борцы; великаны и карлики, джентльмены и леди, здоровые и больные». А вообще в ходе его исследований в спирометр дуло более четырех тысяч человек. Таким образом Хатчинсон смог доказать, что жизненная емкость легких зависит от пола и размеров тела, что с возрастом и с увеличением веса она уменьшается. И что любые заметные ограничения в дыхании или отклонения от здоровых образцов указывают на физические недуги. Самый знаменитый его пациент — «американский гигант» Чарльз Фриман, звезда бокса, чей скелет высотой более 2,10 метра выставлен в коллекции музея «Хантериан» при Королевском колледже хирургов в Лондоне. Фриман приехал в Англию ради боя, и Хатчинсон не упустил шанс измерить жизненную емкость легких знаменитого спортсмена. Тот показал слегка за семь литров: больше среднестатистических трех — шести литров, но гораздо меньше, чем можно было ожидать при его росте. Спустя два года здоровье Фримана сильно пошатнулось. Явных симптомов не было, но он значительно потерял в весе. Спирометр тоже показал ухудшение: он едва выдул пять с небольшим литров. Через год американец умер. При вскрытии врачи обнаружили узловую ткань в легких — типичные при туберкулезе гранулемы.

Случай с боксером-исполином принес спирометру известность. Однако нашлось и немало критиков. В то время врачи приноровились ощупывать и обнюхивать пациентов. Неужели теперь машины, которые с недавнего времени задают тон на заводах, вторгнутся и в приемный покой? Никаких спирометров! Джон Хатчинсон пришел в ярость. Все его тесты напрасны? Его снова тянет на рудники, на сей раз в Австралию. В штате Виктория недавно открыли золотые россыпи, богатейшие в мире. В 1852 году он бросает дело, оставляет всё жене и детям и восходит на корабль. Заразился ли он «золотой лихорадкой», как и пятнадцать тысяч его соотечественников? Или его погнала, как и Рене Лаэннека, чахотка? Почувствовал ли он, что его дыхание слабеет? В любом случае счастья он в Австралии не нашел. Через девять лет Хатчинсон отправляется под парусом на острова Фиджи, где и умирает в том же году.