Поговорим о демографии - [42]

«Конечно, нет!» — опровергает профессор Селье одно из распространеннейших заблуждений. И поясняет: стресс связан с любой деятельностью, так что избавиться от него удалось бы лишь в случае, если предаться абсолютному безделью. Ученый отвергает такую жизнь, лишенную ошибок, но и удач. Что же противопоставляет он такому прозябанию, растительному существованию?

Подлинно человеческое предназначение — быть тружеником, творцом, созидателем, постоянно стремиться к улучшению окружающих условий и самого себя. Но это не только и не столько дань необходимости зарабатывать на хлеб, обеспечивать свое существование. Это естественная потребность нашего организма. Если ее не удовлетворять, он не будет функционировать нормально.

Работа нужна нам так же, как хлеб насущный, как воздух, сон, общение с другими людьми. Мало того, она может и должна оказывать поистине целительное воздействие, позволяя поддерживать стрессовый механизм в хорошем состоянии — подобно тому, как спортсмен держит себя в форме регулярными физическими нагрузками, пусть тяжелыми, утомительными, однообразными, зато приносящими в конечном счете такое удовлетворение, которое сторицей оправдывает это добровольно надетое «ярмо».

Как же уменьшить зловредность стресса, если он неизбежен? Как ни парадоксально, поисками работы, а не бегством от нее.

«Лучший способ избежать чрезмерных нервных напряжений», по Селье, — это найти такое занятие, которое нам больше всего по душе, которое вызывало бы уважение прежде всего у нас самих. И еще: выбрать наиболее благоприятное человеческое окружение. Именно таким путем мы сможем устранить главную причину стресса — необходимость подделывать себя, приноравливаться к кому-то, к чему-то, приспосабливаться снова и снова вопреки самому себе.

Конечно, работа утомляет, но это нормально, а зачастую даже приятно (кстати, уставать можно и от безделья). Если же она нас изнуряет, то главным образом из-за разочарований и неудач. Каждый период таких стрессовых перегрузок, особенно тех, что вызваны безуспешной борьбой, оставляет неприятный осадок в душе и неизгладимые «химические рубцы» на живой материи, которые, накапливаясь, проявляются в ранних морщинах и прочих признаках преждевременного старения.

Зато успешная деятельность, сколь бы интенсивной она ни оказалась, практически не оставляет таких следов. Напротив, она вызывает жизнерадостное ощущение юношеской бодрости даже в самые преклонные годы. Знаменитый испанский музыкант Пабло Казальс, который в 1973 году скончался в 97 лет, писал в своих воспоминаниях: «Труд — лучшее средство против старости. Лично я не помышляю об отдыхе». А художник Пабло Пикассо, ученый Альберт Швейцер, многие другие? Они смолоду отдавали все силы любимому делу и продолжали добиваться успехов и в 70, и в 80, и в 90 лет.

Могут возразить: так то «элита»! А сам Ганс Селье? Как-никак «звезда науки», профессор, директор института…

Канадский ученый убежден: «Каждый может жить долго и счастливо, работая интенсивно и не обязательно на высоких постах до тех пор, пока ему нравится его профессия и он достаточно преуспевает в ней. Столяр, сделавший хороший стол, может точно так же испытывать чувство выполненного долга и удовлетворение. Поменьше работы — благо лишь для тех обойденных судьбой людей, кто не нашел себя ни в чем».

Можно согласиться с профессором Селье: да, это истинные бедняки рода человеческого, который достоин называться не просто гомо сапиенс (человек разумный), но еще и гомо фабер (человек деятельный). Только вот всегда ли сами они виноваты в том, что стали пасынками общества?

«Ощущение полноты своих духовных и физических сил в их общественном применении». Определяя так счастье, советский писатель Алексей Толстой подчеркивал, что оно немыслимо вне общества, «как невозможна жизнь растения, выдернутого из земли и брошенного на бесплодный песок». И далее, особо о роли социального строя — о том, как он «или дает, или не дает личности полноту развития всех сил, или стремится обогатить у каждого эту полноту, или похищает у него естественные запасы сил».

И недаром на геронтологическом конгрессе 1972 года шире, чем когда бы то ни было, обсуждались именно социальные вопросы. Показательно, что они затрагивались в 200 докладах из 700. Впрочем, с этой важнейшей проблематикой так или иначе связаны и другие магистральные направления науки о старении — и медицинское, и даже чисто биологическое.

Говоря о новых медико-биологических предпосылках долголетия, специалисты не могли обойти молчанием старые социальные преграды, которые надо преодолеть. Вот одна из них — опасность «пенсионерского банкротства». Нет, речь не о каком-то финансовом крахе — о психологическом кризисе.

…Человек уходит на заслуженный отдых. Наконец-то можно вздохнуть свободно! Бывает, на первых порах действительно приятно предаться вожделенной праздности, забыть о четком, как ход часов, «режиме заведенного механизма», о былых обязанностях, повседневных хлопотах. А что потом?

Ломка стереотипа, складывавшегося десятилетиями, радикальная перестройка привычного образа жизни при переходе от рабочего ритма, который стал нормой, к «прекрасному ничегонеделанию» чревата нежелательными психофизиологическими последствиями. Их может вызвать даже просто скука, которая вреднее переутомления и способна вызвать опасные нервные перегрузки.