Поговорим о демографии - [38]

Они рассредоточены по всей стране, и в каждой республике специалисты сосредоточиваются на своей «сверхзадаче».

В Белоруссии, например, занимаются прежде всего биологической эволюцией старения. Его медицинскими проблемами (в частности, хирургическими методами лечения болезней у пожилых) — в Узбекистане. В Прибалтике доминируют социально-гигиенические аспекты. В Грузии — демографические.

У нас есть все условия, чтобы вести исследования самым широким фронтом. Тем более что именно в СССР долгожители многочисленней, чем в любой иной стране.

Перепись 1959 года показала: в расчете на 100 тысяч жителей в Азербайджане 84 человека в возрасте 100 лет и старше. Несколько меньше в соседних закавказских республиках: в Грузии — 51, в Армении — 33. Но все равно это немало. Вот данные по другим союзным республикам: в Эстонии — 1, в Латвии — 3, в Молдавии и на Украине — по 6, в РСФСР и Туркмении — по 8, в Казахстане и Узбекистане — по 10, в Таджикистане и Киргизии — по 11, в Белоруссии — 13, в Литве — 17. Надо сказать, долгожители распределены неравномерно и внутри каждой республики. Первое место занимает Нагорно-Карабахская автономная область (144), второе — Нахичеванокая АССР (112), опережая включающий их Азербайджан (84).

Горный воздух? Говорят, он благодатен для человека. Не потому ли долгожителей больше всего в Нагорном Карабахе и вообще на Кавказе? Но почему их тогда меньше всего в Закарпатье? Там их доля в 12 раз меньше, чем по Украине в целом, и в 35 раз меньше, чем в равнинной Литве.

Может быть, играет роль не столько горный воздух, сколько близость к морю? Но почему тогда в Литве этот показатель в 6 раз выше, чем в соседней Латвии, почти не отличающейся ни природой, ни размерами? Почему он в 32 раза выше в Якутии, чем в Эстонии?

В сельской местности СССР долгожители встречаются в 4 раза чаще, чем в городе. Но почему тогда их удельный вес в Москве такой же, как и в Московской области, а также в Архангельской и Сахалинской?

Таких «почему» тысячи. И ответы на них ищут тысячи специалистов, среди которых, конечно же, и демографы.

— Должно быть, в Киеве, на IX Международном геронтологическом конгрессе, выступали и демографы?

— Разумеется.

— И опять, вероятно, говорили об утопичности надежд на среднюю продолжительность жизни выше 90 лет. Но, как сообщала пресса, всех затмили биологи; Те, которые продлили жизнь подопытным животным чуть ли не в полтора раза. Не это ли прямой путь к долголетию? В обход демографической статистики, вопреки всем ограничениям!

— В обход едва ли. Без нее не обойтись. Что же касается ограничений, она их не выдумывает, а констатирует. Но демографы были бы рады на любом ближайшем конгрессе констатировать значительное увеличение средней продолжительности жизни.

Заманчивые перспективы: вполне реально продлить жизнь на треть и даже больше!

В таком примерно изложении вышла в эфир и проникла в печать всего мира «сенсация с берегов Днепра», где проходил конгресс геронтологов.

Действительно, в эксперименте с животными удается сделать их долговечнее, чем обычно. На 20–30, даже 40 процентов. Каким же образом? Применением специально подобранных антиокислителей. Веществ, которые как бы надевают наручники на микроскопических преступников, орудующих в клетке, способных нарушить ее генетический аппарат.

А если тот же метод применить к человеку? Перспектива весьма заманчивая, это верно. Но и весьма проблематичная. Как говорится, семью семь раз отмерь. Помимо всего прочего, крысы, продемонстоировавшие скачок к долголетию, живут всего 2–3 года, а человек раз в 30 больше. И разница, разумеется, не только в этом.

Впрочем, это не единственная перспектива.

Одно из вернейших средств продлить свой век — жесткое (конечно, разумное) самоограничение в еде, сообщал лондонский «Нью сайентист». Это убедительно подтвердили эксперименты с теми же крысами и мышами.

Как же так? Вроде бы бесчисленные наблюдения свидетельствуют: голод замедляет рост и созревание организма, подрывает здоровье и укорачивает жизнь. Но вот что показали опыты.

Зверьков держали на строгой диете с самого рождения. Их заставляли поститься каждый третий день. Или снижали им калорийность ежедневного рациона на треть по сравнению с обычной. И они жили в среднем на 20–40 процентов дольше, чем их контрольные собратья, которым давали есть вволю.

Следует, правда, оговориться: снижалось именно количество, но не качество пищи. В ней содержались все необходимые вещества, прежде всего белки и витамины. Резко сокращалось в основном потребление углеводов.

Можно утверждать наверняка, резюмировал «Нью сайентист», что такие же результаты доступны и людям. В принципе, вероятно, да. Но путь из биологии в медицину и тем более в быт, от лабораторного стола к домашнему обеденному, не прям и не прост. Лечение голоданием, правда, уже применяется, но еще очень осторожно. Его эффективность во многих случаях оспаривается.

Ясно одно: полезна умеренность. Анпетит отражает, конечно, потребности тела, но зачастую не объективные, а субъективные — просто привычку получать удовольствие от насыщения.

«Он ел и пил в меру», — гласит надпись на памятнике в честь древнего римлянина, прожившего 112 лет. Поведение, достойное подражания. Только вот что значит «в меру»?