Приказчик в длинном сюртуке, остриженный в скобку, вынырнул из боковой двери.
— Лошадь господина Перловича... Вы верхом? Как это хорошо! Как это полезно! А вот я, так нет; пробовал: тяжело, знаете, в мои лета...
— Ничего, привыкните; здесь это в обыкновении, да во многих случаях и нельзя иначе... Прощайте!
— До свиданья, до свиданья!
Лопатин проводил своего гостя на крыльцо, посмотрел, как тот садился на лошадь, похвалил эту лошадь, раскланялся еще раз, даже послал воздушный поцелуй отъезжающему Перловичу и вернулся в свой кабинет.
«Ишь, подъезжал как, а, должно быть, большой руки мошенник!» — подумал он, глядя на кресло, где только что, сидел Станислав Матвеевич.
«Хитрит, собака!» — думал Перлович, рысью переезжая городскую площадь и взглянув издали на высокие трубы лопатинского дома.
II
В приемной у губернатора
— Если вы, господа, не боитесь сквозного ветра, то я распоряжусь сейчас, чтобы отворили окна! — произнес дежурный адъютант, сделав общий поклон и вытирая себе лоб и шею носовым платком.
Он был в мундире, застегнутом на все пуговицы, что в такую жаркую погоду было очень и очень неудобно. «Господа», стоявшие по углам и у круглого стола, занимавшего середину залы, тоже были в мундирах и тоже страдали от жары. Они находились в нескрываемом волнении: они ждали, и это ожидание так и высказывалось в их взглядах, хотя и перебегавших для виду с одного предмета на другой, но все-таки упорно останавливавшихся на одной и той же точке. Этой точкой была головка бронзовой дверной ручки, в виде орлиной лапки, державшей полированный шарик.
Было мгновение, что этот шарик дрогнул и запрыгал. Все затихло мгновенно и словно вросло в квадраты и треугольники дубового паркета; но тревога оказалась напрасной: дверная ручка перестала прыгать, и все опять погрузилось в томительное, тоскливое ожидание.
— Я полагаю — отворить; знаете, это очистит воздух! — вкрадчивым полушепотом ответил массивный штаб-офицер, комендант какой-то отдаленной крепостцы, вызванный для объяснений из своей трущобы.
Три молодых офицера ловко поклонились, что означало их полное согласие. Старичок в мундире гражданского ведомства поежился и отошел в сторону, где, по его расчету, не мог коснуться до его подвязанной щеки предательский сквозной ветер. Прочие сделали вид, что не слышали вовсе адъютантского предложения; только угреватый интендантский чиновник значительно произнес:
— Будет ли это приятно его превосходительству?
Адъютант распорядился.
В приемную губернаторского дворца в отворенные окна ворвался целый поток ароматного воздуха; из сада несло смолистым запахом молодых почек, свежевзрытой земли, свежестью арыка Бо-су, бойко бегущего по дну оврага.
— Ух, хорошо! — послышался чей-то довольный возглас.
— Тс, тс!
Адъютант приложил ухо к таинственным дверям, пожал плечами и отошел.
— Долгонько изволят беседовать с этим господином! — таким же полушепотом обратился к нему массивный комендант.
— Да, уже час скоро! — не глядя на последнего, проворчал адъютант.
— Кто такие-с?
— Новый купец, Лопатин, Иван Илларионович! — выдвинулся поближе интендантский чиновник.
Легкий стук колес рессорного экипажа ровно и плавно катился по шоссе, повернул направо, прогремел по мостику, зашуршал по крупному песку, которым была усыпана площадка перед подъездом дворца, и остановился. Слышно было, как фыркали лошади, как чьи-то шаги вбежали на крыльцо.
— Перлович! — сообщил один из присутствующих, узнавший коляску, шагом отъезжающую от подъезда.
— Что бы это значило, как вы полагаете? — обратился к своему соседу интендантский чиновник.
— Вызвали, может быть?
— Ну, нет! Я список на сегодняшний день видел: его нет!
— Так, может, какое дело есть!
— Гм, дело... нет-с, не то!
— Я вам доложу, — осторожно подобрался к разговаривающим старичок в гражданском мундире. — Совсем тут другая причина. Э... хм... Станислав Матвеич, мое почтение, как ваше здоровье?
— Здравствуйте, здравствуйте! — говорил скороговоркой Перлович. — Что, его превосходительство может меня принять? — обратился он к дежурному адъютанту.
— Подождите, я доложу. Там теперь...
— Кто там, кто?
Станислав Матвеевич отлично знал кто, потому что успел уже осмотреть всех присутствующих и знал, кого недостает.
— Разбирает! Хе-хе, — шептал старичок интендантскому чиновнику, — страшно стало!
— Вы не знаете, по какому делу приглашен был Лопатин? — спрашивал Перлович адъютанта, отведя его несколько в сторону.
— А, право, не знаю!
— Ну, ну-же... говорите, барон... ну!?
— Да ей-Богу же!
— Давно он там?
— Уже с час скоро. Сейчас я пойду доложу об вас...
— Ах, пожалуйста!
Станислав Матвеевич отошел к окну и стал смотреть в сад... Он был во фраке, со складной шляпой в руках.
Он был несколько взволнован, узкие брови его нервно подергивались, пальцы коверкали лайковую перчатку.
— И вот они теперь все друг под друга подкапываются! — шептал старичок, косясь то на спину Перловича, то на дверь, ведущую во внутренние апартаменты.
— А с виду-то какие приятели... Я вчера слышал, под руку прогуливаются по балкону и разговаривают, комплименты так и сыпят, так и сыпят!
— А сами так и норовят пакость какую-нибудь сделать друг другу!
