Погоня за миражом - [19]

Как бы не был занят Шевчук, он всегда выкраивал тридцать-сорок минут, чтобы заскочить к Тамаре, полистать новинки других издательств, поговорить о том, чем сегодня живет книжный рынок, какие складываются цены. Все это можно было узнать из всевозможных бюллетеней и газет, вроде «Книжного бизнеса», но разговоры с ней давали Шевчуку куда больше. Тамара не только знала, что пользуется спросом сейчас, сегодня, она могла подсказать, что будут покупать завтра, а что осядет на складах, помочь установить тираж.

Они стали друзьями; девчонки в отделе встречали Шевчука как родного. Угощали кофе с бутербродами, приглашали на дни рождения, праздники, вечеринки, на которых «обмывались» нечастые премии. Их непременными участниками, кроме Шевчука, стали Гриша Злотник, Саша Трояновский и Борис Ситников, если, конечно, он не рыскал в это время в поисках бумаги и типографских материалов. Вскоре все стали считать Шевчука и Тамару любовниками, а они даже попытки сблизиться не делали.

У Тамары была дочь-первоклассница и муж — учитель химии и биологии. Мужа звали Вадимом Александровичем, иногда по вечерам он приходил в торговый отдел, чтобы вытащить Тамару домой. Вскоре Шевчук с ним познакомился. Вадим был крепким лобастым мужичком, широкоскулым, лысым и тщательно выбритым. Шевчук же носил бородку и усы. Правда, отпустил он их не из пижонства, а по необходимости — каждый день бриться было для него сущей мукой. Угри и прыщи, отравившие ему жизнь в юности, оставили по всему лицу свои отметины: красные пятна, выболевшие, словно от оспы, лунки. Бородка у Шевчука была так себе, жидковатая, ржавая с сединой, зато усы славные — рыжие и прокуренные.

Они понравились друг другу. Вадим достал карманные шахматы. Сыграли две партии, в обоих Шевчука постиг быстрый разгром. Лишь через месяц ему удалось сделать первую ничью, радовался он ей больше, чем Вадим своим победам; шахматист он был сильный, но радости на его лице Шевчук вообще не замечал — спокойная, несколько угрюмая сосредоточенность.

Глава 9

Тамара давно заметила, что Шевчук неравнодушен к ней. Ей нравились его застенчивость, сдержанность; она ненавидела мужчин, которые, едва успев познакомиться, тут же норовили забраться к тебе под юбку, лезли объясняться в любви. Чувство должно было созреть, как созревает яблоко в саду, только тогда оно могло подарить ощущение счастья.

Чего ни она, ни Шевчук даже предположить не могли, так это того, что у Володи был соперник. Вернее соперница. Лидия Николаевна Тихоня. Лидия Николаевна уже давно и куда более страстно, чем Шевчук, была влюблена в Тамару, и только наивность и простодушие Тамары не позволяли ей догадаться об этом.

Лидия Николаевна больше походила на хорошо тренированного мужчину, чем на молодую тридцатилетнюю женщину. У нее было худощавое волевое лицо, почти не тронутое косметикой, невыразительные темные глаза, широкие плечи метательницы диска и узкие бедра, короткая мощная шея и плоская, без намека на какие-то округлости, грудь. Сходство ее с мужчиной дополняли размашистая походка, короткая стрижка, потертые джинсы, строгого покроя пиджаки и свитера, из которых она не вылезала, туфли без каблуков.

Свой трудовой путь юная выпускница финансово-кредитного техникума, уже тогда рослая и мускулистая, как закаленный перетаскиванием тяжестей грузчик, начала в бухгалтерии крупной торговой базы, среди матерых жуликов. Ни друзей, ни подруг у нее не было — Лида стеснялась своей мужеподобной фигуры и совсем не женской силы и избегала сверстников, а особенно сверстниц, так непохожих на нее. Иногда она думала о том, что природа жестоко подшутила над ней, ей явно следовало родиться не девочкой, а мальчиком. Наивная, доверчивая и неопытная, постоянно замкнутая в себе, Лида и оглянуться не успела, как на нее свалили крупную растрату и подлог. Дело было шито белыми нитками, адвокат Тарлецкий, защищавший ее в суде, понимал, что девушка ни в чем не виновата и упорно доказывал это, но и следователя, и прокурора, и судью подкупили, огромную растрату нужно было на кого-то списать, и Лида пять лет отсидела в женской колонии строгого режима ни за понюшку табака. Именно это навсегда изломало, исковеркало ее жизнь.

В колонии свирепствовала лесбийская любовь. Лиде понравилась роль мужчины, властного и жестокого, словно предназначенная ей самой природой; наконец-то она смогла обрести свою истинную сущность. За пять лет несостоявшаяся дискоболка или метательница молота превратилась в свирепую коблу, державшую в страхе и повиновении весь лагерь. Даже начальство старалось с ней ладить. Лиду не посылали на общие работы, все пять лет она просидела в бухгалтерии колонии, доведя свое умение обходить закон до совершенства.

На воле она долго не могла устроиться на работу по специальности — судимость отпугивала кадровиков. Пашкевичу Лиду сосватал Тарлецкий; вспомнив, как яростно он защищал ее в суде, Лида обратилась к адвокату за помощью.

Лидия Николаевна терпеть не могла мужчин, даже самых симпатичных и привлекательных. В «Афродите» она создала себе маленький гарем, развлекаясь по очереди, а порой и одновременно с двумя молоденькими бухгалтершами и кладовщицей. Кладовщицу Нину она поймала на воровстве — та потихоньку таскала со склада и продавала книги. У Нины была больная мать, муж — пьяница и двое детишек, семья отчаянно нуждалась. Лидия Николаевна стала щедро приплачивать ей из своего кармана, так что Нина была готова безропотно выполнять любые ее желания, хотя поначалу сгорала со стыда. Валя и Наташа появились в результате длительного отбора: Тихоня пропустила через бухгалтерию добрый десяток девушек и молодых женщин, пока не подобрала нужных. Она дарила им белье, модную одежду и обувь, косметику, дорогие украшения. А еще- наркотики.