Погоди, я пойму - [25]

Скользнув под одеяло, Саманта постаралась отодвинуться подальше. Удобная кровать, просторная, мелькнула у нее мысль. Но несмотря на усталость, сон не приходил. Больше часа она лежала, боясь шелохнуться и привлечь тем самым внимание Юджина.

Слушая ровное, размеренное дыхание спящего рядом мужчины, Саманта поняла, что не может не думать о нем. Пришлось сдаться и выпустить на волю свои фантазии.

Она представляла себя в другом времени, в другой эпохе. В древнем городе майя Чиченице. Она юная и прекрасная девушка, унесенная воином в джунгли, под сень величественных пальм, где слышны только крики ночных птиц да шум далекого прибоя. Ее похититель одет только в набедренную повязку, и его меднокожее тело блестит в свете луны. Он бережно опускает ее в густую мягкую траву. Он как две капли воды похож на Юджина. Его дерзкие голубые глаза сверкают в темноте, его чувственные губы шепчут ей на ухо нежнейшие непристойности за мгновение перед тем, как сомкнуться на ее набухших сосках. Она извивается и стонет, когда его руки дотрагиваются до самых сокровенных мест ее тела...

И тут, к ее ужасу, сон становится явью: крепкие руки Юджина обхватывают ее тело, губы покрывают его страстными поцелуями.

Ее глаза широко раскрылись, и она увидела рядом белеющее лицо. Надо бороться, сопротивляться, вырваться из цепких рук! Но эти горячие поцелуи в шею и между грудей заставили ее забыть обо всем, кроме одного - своего горячего желания.

- Я хочу тебя, Саманта,- прошептал Юджин.

Она, задыхаясь, обняла его рукой за шею и притянула к своим губам. Первый же поцелуй еще сильнее разжег бушующий пожар, и она прижалась к нему, готовая на все.

Но где-то в дальнем уголке затуманенного страстью сознания неожиданно мелькнула мысль: Юджин одержал над ней верх, и теперь она станет всего лишь еще одной строчкой в списке его побед! Только внезапность ее порыва позволила ей освободиться из объятий. Резко сев, Саманта натянула на себя одеяло.

- Я ненавижу тебя! - воскликнула она. - Ненавижу!

Она уже выскочила было из постели, но рука Юджина крепко схватила ее за запястье.

- Милая,- сказал он насмешливо,- посмотри, где ты находишься, - в супружеской спальне. Ты вошла сюда сама. И ты только что сама обнимала меня.

- Но ведь ты обещал! - чуть не плача бормотала Саманта. Она вырвала руку, досадуя на Юджина, на себя, на весь белый свет. - Теперь я буду спать на скамье, - в ответ ни звука,- так что никаких оправданий у тебя больше не будет!

Но на жесткой скамье она тем более не могла уснуть, вспоминая насмешливый голос Юджина и его теплые руки, ласкающие ее тело.

- Ах, сеньора, вам не здоровится? - спросила миссис Хуантес, протирая стеклянный кофейный столик.

- Наверное, я просто устала,- ответила Саманта.

И это было правдой, она плохо спала уже несколько ночей, к тому же ей приходилось рано вставать, чтобы старая экономка не заподозрила, что они с мужем спят порознь. Кроме того, скамья была не самым удобным ложем. Саманта втайне надеялась, что Юджин предложит ей вернуться в постель, потому что гордость мешала ей сделать это самой.

Ведь, как только она признает свое поражение и сдастся на милость победителя. Юджин добьется своего и она станет ему не нужна. Саманта ловила на себе его жадные взгляды, но когда он удовлетворит свою похоть, не станет ли она всего лишь одной из многих, бывших до нее? А Марджори Розенкуист, она - то уж точно не "одна из многих".

Мысль о мисс Розенкуист напомнила ей о рождественском обеде, который этим вечером давала жена губернатора. Юджин за завтраком сообщил ей, что на обед приглашены не только политики штата, но и местная богема - писатели и художники, обильно населяющие эти края. А это значит, догадалась Саманта, что там будет и обворожительная Марджи. Она вздохнула от неприятной перспективы встретиться с Марджори лицом к лицу. Дважды за прошедшую неделю она разговаривала с Эмелин, и подруга сообщила, что "Ивнинг ньюс пост" планирует широко осветить это мероприятие- масса фотографий и подробнейший отчет.

- Несомненно, твоя физиономия будет на первых страницах всех газет, сухо заметила преданная подруга.

Саманта знала, что Эмми умирает от любопытства, желая узнать детали ее так называемого "романтического бегства с возлюбленным", но старается не подавать вида. Она лишь однажды заметила:

- У тебя богатый улов, милочка. Улов года! Прими мои поздравления!

Даже Бром Офенстайн позвонил ей, чтобы поздравить, и она не смогла уловить в его голосе ни огорчения, ни ревности. Шеф предложил ей продолжать вести колонку "Вести отовсюду" в газете до тех пор, пока он не подыщет кого-нибудь на ее место. Но Саманта тут же сообщила, что не собирается оставлять работу.

Юджин, возможно, будет против того, чтобы она продолжала сотрудничать в газете.

Еще бы! Работающая жена сенатора - какое впечатление это произведет на публику! Она даже подумала, что он будет возмущен, и за это априори возненавидела его еще больше. Пока ей будет удаваться поддерживать в своем сознании неблагоприятный образ Юджина, ей не грозит влюбиться в него. Упаси Господи! Она испытывала безграничное сочувствие к тем несчастным женщинам, которые отдали свои сердца этому бесчувственному человеку.