Погибшая леди - [12]

— Мисс Огден, — сказал он, неторопливо тасуя карты и не садясь за стол, — мы с дядюшкой привыкли играть вместе. Наверно, и вы уже сыгрались с мистером Элингером? Может быть, нам так и распределить свои силы?

Быстро и подозрительно взглянув на него из-под светлых ресниц, Констанс уселась в кресло, даже не удостоив Нила ответом.

Фрэнк Элингер вернулся из столовой, где угощался французским коньяком капитана, и сел в свободное кресло напротив мисс Огден.

— Ага, Конни, мы, кажется, играем вместе? Ну что ж, прекрасно! — воскликнул он, снимая колоду, подвинутую Нилом.

Была уже почти полночь, когда Черный Том распахнул двери и объявил, что подан пунш и гоголь-моголь.

Игравшие перешли в столовую, где посреди стола дымилась чаша с пуншем.

— Констанс, вы поете? — спросил капитан Форрестер. — Люблю попивать пунш под старые песни.

— Очень сожалею, мистер Форрестер, но у меня совершенно нет голоса.

Нил заметил, что, обращаясь к капитану, Констанс старается говорить громче, хотя тот прекрасно слышал. Нил поспешил вмешаться.

— Если вы хорошенько попросите дядю, сэр, он для нас споет.

Судья Помрой пригладил серебряные усы, прокашлялся и запел старую шотландскую балладу. Остальные подхватили, но не успели допеть до конца, так как с моста донеслось гулкое громыханье. Все рассмеялись и бросились к окнам. Оказалось, что подали похоронный экипаж, нанятый судьей, он въезжал на холм, поблескивая единственным фонарем, второй почему-то не горел.

Миссис Форрестер послала Тома вынести кучеру стаканчик вина.

Когда судья с племянником надевали в холле пальто, она подошла к Нилу и вкрадчиво прошептала:

— Ты помнишь, что должен прийти сюда завтра после двух? Я задумала небольшую прогулку и рассчитываю, что ты возьмешь Констанс на себя.

Нил закусил губу и заглянул в смеющиеся, но непреклонные глаза миссис Форрестер.

— Только ради вас, так и знайте! — отрезал он.

— Понятно! Ради меня. Так и запомним.

Дядюшка с Нилом, покачиваясь на рессорах наемного экипажа, укатили. Огдены удалились наверх в отведенные им комнаты. Миссис Форрестер поспешила к капитану — помочь ему высвободиться из парадного сюртука, убрать сюртук в шкаф и взбить повыше подушки. После своего падения с лошади капитан спал на узкой железной кровати в алькове, где прежде у миссис Форрестер была туалетная комната. Раздеваясь, капитан пыхтел и отдувался, как будто сильно устал за день. Он принялся было неуклюже расстегивать запонки, остановился, подул на пальцы и снова взялся за дело. Миссис Форрестер пришла ему на помощь и быстро расстегнула все застежки. Капитан не стал благодарить жену, но с облегчением отдался ее заботам.

Когда железная кровать заскрипела под тяжестью капитана, миссис Форрестер окликнула его из спальни:

— Мистер Форрестер! Спокойной ночи! — и задернула плотные портьеры, отделявшие альков.

Она сняла кольца и серьги и начала расстегивать черное бархатное платье, но замерла, услышав, что где-то звякнул стакан. Снова застегнув на плече платье, она вышла в столовую, освещенную лишь огнем камина, горевшего в соседней гостиной. У буфета стоял Фрэнк Элингер и наливал себе бокал, намереваясь выпить на ночь. Старый французский коньяк у Форрестеров был крепок, как сердечные капли.

— Осторожно, — тихо предупредила миссис Форрестер, подходя к Элингеру. — Чутье меня не обманывает, на лестнице кто-то есть! Видишь, дверь приоткрыта? О, в наши дни у котяток цепкие коготки! Налей и мне капельку. Спасибо. Я выпью у камина.

Элингер последовал за ней в гостиную. Миссис Форрестер остановилась у самой решетки и в слабом свете голубых огоньков, вспыхивающих на углях, которые подбросили, чтобы камин не потух, всмотрелась в своего собеседника.

— Ты уже и так слишком много выпил, Фрэнк! — сказала она, глядя на его раскрасневшееся властное лицо.

— Ну, не так уж много. И мне это нужно: ведь сегодня такая ночь, — со значением ответил Элингер.

Миссис Форрестер нервно поправила выбившийся локон.

— Уже не ночь, а утро. Ложись и спи, пока не выспишься. Но будь осторожен. Я точно слышала — кто-то крался по лестнице в одних чулках. Спокойной ночи, — она положила руку на его рукав, белые пальцы прильнули к черному сукну, как кусочки бумаги к намагниченному железу. И хотя прикосновение было едва ощутимым, оно обожгло Элингера, пронзило каждую клеточку его существа. Он глубоко вздохнул, так что широкая грудь поднялась, и посмотрел на миссис Форрестер с высоты своего роста. Она опустила глаза.

— Спокойной ночи, — тихо повторила она и быстро повернулась к двери, но подол ее черного платья обвился вокруг его ноги, от трения бархата о сукно раздалось легкое потрескивание, высеклись искры.

Оба вздрогнули.

С минуту они стояли, глядя друг на друга, потом миссис Форрестер выскользнула за дверь. А Элингер, сложив на груди руки, остался у камина и, сжав капризные губы, устремил хмурый взгляд в огонь.

5

Когда на следующий день Нил поднялся на холм, из-за угла дома как раз выскочила пара черных пони, запряженных в легкие двухместные сани, и остановилась перед входом. На крыльце появилась миссис Форрестер, одетая для прогулки. За ней вышел Элингер, его длинное, подбитое мехом пальто с блестящим каракулевым воротником было красиво отделано спереди шнуром и застегнуто на все пуговицы. Он выглядел еще более самоуверенным и пышущим здоровьем, чем накануне. Румяное лицо под козырьком фуражки ясно выражало, что он доволен собой и жизнью.