Погибают всегда лучшие - [20]

Начать движение я решился только минут через пятнадцать. Я подполз к противоположной стене и на ощупь стал искать пулю. Мои поиски оказались недолгими, вскоре я нащупал небольшой металлический цилиндр. Если бы выстрел был чуть поточнее, то он бы сейчас находился не в моих руках, а в моем черепе. Меня всего передернуло. По мне не первый раз стреляли, но тогда я был психологически готов к этому; сейчас же меня застали врасплох.

Я не сомневался, что это был ответный ход со стороны этого парня и его сообщников. По-видимому, наша случайная встреча всерьез их встревожила. Но в таком случае мне небезопасно оставаться в этой квартире. Как жаль, что у меня нет никакого оружия, если не считать кухонного ножа. Но против этих бандитов, которые не задумываясь идут на убийство, он столь же бесполезен, как дубинка против слона.

Моя квартира находилась на втором этаже и забраться в нее не предстояло большой сложности. Тем более и окно разбито. Я запер дверь на все замки и запоры, придвинул к ней тумбочку, но все это ненамного увеличило у меня чувство безопасности. Единственное, что меня могло спасти, – это бессонная ночь; коль они явятся, они не застанут меня врасплох. Если бы позвонил Вознесенский, вдруг подумал я. Больше мне не на кого тут опереться.

Эта ночь напоминала какой-то жуткий кошмар. Иногда я ненадолго забывался, но тут же вновь просыпался и отчаянно прислушивался к влетающим через разбитое окно звукам. Ночная тишина не успокаивала меня, а наоборот, только усиливала мой страх, так как могла внушить ложное чувство безопасности. А оно меня уже один раз подвело.

Утром, злой от того, что не выспался, я осмотрел стену и увидел сделанную пулей отметку. Мысленно я провел линию траектории полета этого смертельного жала; она почти точно проходила через мою голову. Чуть-чуть бы правей и моя песенка была бы навсегда спета. А так она продолжается, вот только что петь – непонятно.

Меня мучил еще один вопрос: надо ли оповещать милицию, Очалова о ночном обстреле? По закону я был обязан это сделать, но что в этом городе делается по закону? И все же я решил, что не имею права утаивать от следствия такой важный эпизод. Ведь понятно, что он – звено одно цепи, начало которой положил взрыв у моего магазина.

Не скрою, что вышел на улицу с опаской. Рядом с домом стояла моя старенькая машина. Ветровое стекло было вдребезги разбито, на капоте были видны следы ударов чем-то тяжелым. Я попробовал ее завести; само собой она не заводилась. Я даже не стал смотреть, что с ней сотворили внутри, так как был уверен, что эти мастера неплохо поработали, и автомобиль требует большого ремонта.

Я добрался до управления и так как дежурный сменился, то мне вновь пришлось долго объяснять, зачем мне нужен следователь Очалов. Наконец я оказался в его кабинете.

Мой рассказ он выслушал спокойно.

– Вы уверены, что это был обстрел? А если в ваше окно бросили камень мальчишки. Из хулиганства, у нас в городе таких случаев масса.

Я достал из кармана завернутое в целлофановый пакет вещественное доказательство. Очалов внимательно осмотрел пулю.

– Мы пошлем ее на экспертизу.

– Я бы хотел, чтобы вы составили акт о том, что я ее вам отдал и прислали бы бригаду для обследования места происшествия.

Мои требования не вызвали у следователя прилива энтузиазма, хотя он понимал, что они были законы.

– Я уверен, что обстрел напрямую связан с дракой. Они испугались, что я теперь знаю район, где обитает этот парень, и решили меня упредить.

– Вы полагаете? – проговорил Очалов, о чем-то размышляя. – Хорошо, мы пришлем экспертов.

– По-моему эта версия вытекает из всей ситуации.

– Может быть, и так, но вам известны далеко не все обстоятельства. Боюсь, что мне вскоре придется вас огорчить, есть факты, которые непосредственно касаются вашего брата. И они не самые приятные, – со значением произнес следователь.

– Я знаю, Алексея, как себя, он ни в чем не мог быть замешан.

– Умные люди говорят, что никого так плохо не знает человек, как самого себя, – усмехнулся Очалов. – Помните, Сократ постоянно повторял: я знаю, что ничего не знаю. Может быть, поэтому он так плохо кончил, – вдруг засмеялся следователь.

– Он кончил плохо потому, что его дело расследовали остолопы, – сказал я, и не обращая на мигом изменившееся лицо следователя, вышел из его кабинета.

Я шел по улице, ощущая тревогу. Дело об убийстве брата приобретало совсем другой оборот, выходило, что это он сам виноват в том, что с ним случилось. Эта версия была бы просто смешной, если бы не была столь грустной. Этот Очалов вместо того, чтобы искать убийц, кажется, всерьез занялся распутыванием мифических афер, в которых принимал участие Алексей. Но если бы он действительно был бы в чем-то замешен, не сидел бы он в такой нищете.

Я подумал, что необходимо отдать деньги Оксане. Но домой к ней мне идти не хотелось; вряд ли наша встреча с матерью доставит обоим удовольствие. Я решил позвонить ей и пригласить где-нибудь повидаться в городе. А заодно кое о чем и расспросить.

Мне повезло, что трубку взяла Оксана. Я сказал, что хочу видеть ее по срочному делу, и мы договорились о встрече рядом с моим отчим домом.