Погасить Черное Пламя - [158]

– В ушах не зудит? – заботливо спросила Маха у девушки и зябко запахнула халат.

Глиргвай отрицательно покачала головой.

– Как ты это сделала? – с трудом спросила она.

Рингрин привычно, широко замахнулся мечом. Таким ударом он наверняка скосил бы Влада и подрубил бы Радика – мандречены стояли совсем рядом друг с другом. Эльфу вспомнилось, как он мальчишкой сшибал с пней поганки из рогатки.

Принца скрутило от боли – и в то же время он ощутил чувство, близкое к оргазму, мучительному и жестокому. Рингрин выронил меч, и на несколько мгновений ослеп в безжалостно-белом, режущем сиянии.

– Это чары замка, – услышал беспомощный принц чей-то спокойный, томный голос. – Морул Кер хотел, чтобы отсюда никто не вышел. Вы под властью морока, и вы хотите убить друг друга, но я вам этого не позволю.

Сияние погасло. Рингрин осторожно огляделся.

Владислав лежал ничком в яме, что продавила в груде монет туша Черного Пламени. Радагаст сидел на корточках, схватившись руками за голову. Лайтонд по-прежнему неподвижно лежал рядом со стулом, с которого упал. Кровь из его пробитого виска стекала по щеке. Шагах в двух от эльфа валялся окровавленный золотой венец, которым Искандер ударил эльфа.

Загремело блюдо, подобно огромному барабану. Рингрин поморщился. Из-под блюда появился Зигфрид. Не поднимая головы, он пополз по сокровищам, пока не уперся в ноги Глиргвай. Принц даже не заметил, когда она вошла в зал. Но, в любом случае, эльфка сделала это очень вовремя. Рингрин понял, чей голос он слышал. Глиргвай переломила действие чудовищного морока и спасла их всех.

Рингрин склонился над Лайтондом. Черно-синий жгут, связывавший друга и бездыханное тело дракона, уже исчез. Верховный маг Фейре выглядел спящим, только был очень уж бледен. Рингрин стер кровь с виска Лайтонда. Принц чувствовал, как замерло сердце у него груди – эльф боялся обнаружить обломки кости. Височная кость тонкая…

Но на виске обнаружилась лишь глубокая, до самой кости царапина. Кость же была цела.

Рингрин глубоко вздохнул. Принц перевел взгляд. Владислав уже извлек начальника императорских гвардейцев из-под блюда. Радагаст держал Искандера, а врач делал ему инъекцию в руку. Под взглядом темного эльфа императорского палачу стало очень неуютно.

– Сандро болен, – напомнил Радагаст. Вид у палача был изумленный и усталый. Рингрин подозревал, что мандречен только что кончил, как и он сам. – Сандро одержим. И он предупреждал об этом.

– Я знаю, – сказал Рингрин.

Подошли Зигфрид и Глиргвай.

– Что с Лайтондом? – спросила эльфка.

Рингрин молчал. Ответ был очевиден из ауры Верховного мага Фейре, и было странно, почему Глиргвай до сих пор не заметила этого. Если бы не фейерверк, который она только что устроила, можно было бы подумать, что ее способности к управлению Чи еще слабее, чем у принца. Глаза оборотня сузились – уж он-то чуял все. Вертикальные зрачки задрожали, словно взбешенные змеи.

Владислав закончил с Искандером. Врач на заплетающихся ногах приблизился к Лайтонду. По дороге споткнулся о парадный, украшенный рубинами панцирь, который Черное Пламя носил, пребывая в человеческом облике, и чуть не упал снова. Рингрин заметил, что лицо его расцарапано – мандеречен, видимо, поранился, когда рухнул под ударом Глиргвай.

Владислав присел рядом с Лайтондом, потрогал пульс, заглянул в застывшие зрачки. С трудом сглотнул и произнес:

– Он мертв.

«И мы тоже», подумал Радагаст, державший Искандера. Бывший начальник императорских гвардейцев бессмысленно улыбался. Радагаст хорошо относился к нему, но в этот миг палач прикинул, удастся ли ему прорваться к потайному выходу, закрываясь телом Сандро. Сидхи и так не испытывали к сообщникам теплых чувств; а теперь, когда Искандер убил их предводителя, мандречены были обречены.

– Не может быть, – тихо, безнадежно сказал Рингрин. – На теле нет ран, ну разве кроме этой. Не может жизнь покинуть тело сквозь такую крохотную дырочку!

– Иногда волшебники умирают от своей магии, – заметил Зигфрид. – Если Владислав говорит, что Лайтонд мертв, значит, так оно и есть. Врачи не ошибаются.

– Рингрин, мы не можем помочь ему, – добавила Глиргвай очень спокойно и даже ласково, и вдруг добавила всплывшую в памяти фразу. – А отсюда надо убираться. Чем дальше, тем лучше.

Радагаст тут же поднялся и потащил Искандера к выходу. Тот был спрятан в дальней стене сокровищницы, за настенной малахитовой плитой. На плите находился позолоченный барельеф, изображавший Жар-птицу, ошибиться было сложно. Владислав помогал палачу, придерживая Искандера с другой стороны. Зигфрид обнял Глиргвай за талию, и аккуратно поцеловал эльфку в уголок глаза. Она плакала, тихо, не всхлипывая – кроме оборотня, этого никто и не заметил.

– Лайтонд очень устал от всего этого, – негромко сказал Зигфрид, целуя Глиргвай. – Он сделал то, что должен был, и погиб, как герой. Он заслужил право на отдых.

Парочка последовала за мандреченами, которые угрюмо топтались под хвостом былинной птицы. Поднять плиту без помощи магии было невозможно.

Рингрин провел ладонью по лицу друга, опуская веки. Принц чувствовал, что плачет, и отвернулся, чтобы ни друзья, ни случайные соратники не видели его слабости. Несмотря ни на что, Рингрин оставался принцем темных эльфов.