Поэзия Золотой Орды - [19]

Лейли ты можешь обратить в Меджнуна.

Твои познанья — жемчуга, но все же

Краса твоя всех жемчугов дороже.

У врат твоих, клонясь, заходит солнце,

Не по тебе ль Юсуф страдал в колодце?

Ночь с чернотой ресниц сравнить не смею.

Мех ворота твою ласкает шею.

Твои уста мне остановят сердце,

Я прах у ног твоих — куда ж мне деться?!

В земном поклоне всем богатством речи

Благодарю за счастье нашей встречи.

От страсти сердце истекает кровью,

Душа же не насытится любовью.

С ума схожу — заходит ум за разум,

Но не забыть мне всех мечтаний разом.

Умру — поймешь ты цену стонов громких,

Платон бы заблудился в сих потемках.

Ты убиваешь тех, кого не любишь,

Когда же тот умрет, кого ты губишь?

Жеманный взгляд твой всех ума лишает,

Жеманный взгляд твой мертвых воскрешает.

Как мне любовь изгнать, как притерпеться?

Коль не тебе, кому отдам я сердце?

За красоту твою восславлю Бога,

Удел мой — быть у твоего порога.

Живи, царица, до Времен Последних,

Я раб твоих достоинств несравненных.

Жизнь пронеслась в любовной благостыне,

Как лодка по отчаянной стремнине.

И тот, и этот свет я забываю,

В любви к тебе я вечно пребываю.

Бог за века до сотворенья света

Воспламенил любовью дух поэта.

Покуда мир живет, в твоей он власти,

Пока я жив, я — раб высокой страсти.

Маснави

Эй, кравчий, ты куда унес кувшины?

Ведь не достигли мы еще вершины!

Ах, Хорезми! На том и этом свете

Красавицу свою он чает встретить.

Нет выше доли, чем смиренье в Боге,

Но нет терпенья на моей дороге.

Послание восьмое

По милости Создателя великой

Ты стала в царстве красоты владыкой.

Твоей красою смущены народы,

И брови у тебя — как неба своды.

Как яхонты, уста твои блистают,

Твои глаза Харута[46] усыпляют.

Ревнует кипарис к осанке царской,

От зависти луна покрылась краской.

По вечерам, в смущенье пред тобою,

Светило укрывается чадрою.

От красоты твоей весь мир в смятенье;

Тебя твой жребий ищет в нетерпенье.

Кисть мастера на царственном портрете

Черты отобразить не в силах эти.

О, кубок сердца, он наполнен ныне

Вином очей твоих в мирской пустыне.

Доколь очам вершить свои набеги?

Доколь им жить в душе, исполняясь неги?

Кровь дешева в сравнении с любовью,

Но свой порог не обагряют кровью!

Порог твой стал Каабою отныне,

Не примет жертвы Бог вблизи святыни!

Я не измыслю от тебя спасенья,

От этой страсти нет мне избавленья.

Коль дервиша зовут служить к султану,

Огонь подпустит прежде он к хирману[47].

Коль с мотыльком мы б жизнью дорожили,

Зачем бы мы вокруг огня кружили?

Да будь у нас сто жизней — все б отдали

Красе, что обитает в сем квартале!

Мир ты ввергаешь в смуту, о царица!

С тобой в непостоянстве он сравнится.

Открыл я первым дверь к любви и вере,

И сделался кольцом на этой двери.

Я бросил все, любовью обуянный,

Все говорят, что я от страсти пьяный,

Не слышно ли тебе, как я стенаю,

Потоки слез в рыданьях проливаю?

Но я горжусь собою, ведь вовеки

От слез людских не зарождались реки.

Взгляни ж, мне сострадает даже небо,

Голодный, я молю о корке хлеба!

Никто из смертных на путях разлуки

Вовек не снес бы этой горькой муки.

Любовь моя огромна, словно горы,

Всю жизнь несу сей груз и прячу взоры.

Будь справедлива, помни об убогом:

За смерть мою ты примешь грех пред Богом.

Дом верности своей благоустрою,

Но помни обо мне — хотя б порою.

Уже когда рождалась ты на свете

Испытывал я злые муки эти.

Я не зефир, что, вея на просторе.

Прочь от соцветий улетает вскоре.

Презренный прах, в ничтожестве убогом

Лежу я ниц перед твоим чертогом.

О, будь, как статный кипарис, свободной!

Цвети от счастья розой благородной!

Пусть счастье с красотою дышат рядом,

Да не заденет мир их черным взглядом!

Покуда Хорезми живет на свете,

Он чары до небес прославит эти!

* * *

Пером любви — на сердце знак надежды;

На мне — любви чудесные одежды.

Я начал песню о любви для мира,

Настроив сердце, словно чанг[48] для пира.

Едва в окне забрезжила денница,

Как я уже зачином мог гордиться.

Когда б продолжил изводить чернила.

Мотива хусайни мне б не хватило.

Маснави

Эй, кравчий, дай вина мне молодого!

Вставай скорее — жажда мучит снова!

Душа во мне горит сильней пожара,

Не загасить водой такого жара!

Терпенье — это лучшее уменье,

Но на пути земном где взять терпенье?

Послание девятое

Владычица сердец с глазами лани,

Наездница любви на поле брани!

Я пленник твой — мне никуда не деться.

Пусти стрелу — я сам подставлю сердце.

Пока дышу, я — твой и, славя Бога,

Не поднимусь от твоего порога.

Как прихотям твоим не покориться?

Стал голубь сердца жертвой ловчей птицы.

Иосиф ликом, ты светла, как пламя,

Ты — царственной изысканности знамя.

Пусть ты вовек не даришь мне вниманья.

Но сердце свято ждет с тобой свиданья.

По нраву сердцу злая участь эта:

На кровь мою нет для тебя запрета[49].

Несут все страны восхваленья к трону.

Я — узник твой по высшему закону.

Ведь слаще твой упрек, чем мед из Крыма,

Хоть жизнь, как розы цвет, неуследима.

Взгляд бросив на тебя и рай изведав,

Христианин забудет веру дедов.

Заслышав аромат кудрей царицы,

От церкви отвернутся византийцы.

Твой лик — зерцало: истекая кровью,

В нем отражусь я со своей любовью!

Аллах создал твой лунный лик прекрасный,

Чтобы осветил миры твой облик ясный.

Меня ж создал Он равным небосводу,

Где не было луне подобной сроду.