Поэзия - [10]

Например, стихотворение Константина Батюшкова «Мечта» в оригинале состояло из 211 строк, а в «переводе» М. Л. Гаспарова — из 35. Приведем начала обоих текстов, чтобы показать, как именно выполнялся такой «перевод»:

       Батюшков:

Подруга нежных муз, посланница небес,

Источник сладких дум и сердцу милых слез,

Где ты скрываешься, Мечта, моя богиня?

Где тот счастливый край, та мирная пустыня,

К которым ты стремишь таинственный полет?

Иль дебри любишь ты, сих грозных скал хребет,

Где ветр порывистый и бури шум внимаешь?

Иль в Муромских лесах задумчиво блуждаешь,

Когда на западе зари мерцает луч

И хладная луна выходит из-за туч?

Или, влекомая чудесным обаяньем

В места, где дышит всё любви очарованьем,

Под тенью яворов ты бродишь по холмам,

Студеной пеною Воклюза орошенным?

Явись, богиня, мне, и с трепетом священным

Коснуся я струнам,

Тобой одушевленным!

Явися! ждет тебя задумчивый пиит,

В безмолвии ночном сидящий у лампады;

Явись и дай вкусить сердечныя отрады!

Любимца твоего, любимца Аонид,

И горесть сладостна бывает:

Он в горести — мечтает.

То вдруг он пренесен во Сельмские леса,

Где ветр шумит, ревет гроза,

Где тень Оскарова, одетая туманом,

По небу стелется над пенным океаном;

То, с чашей радости в руках,

Он с бардами поет: и месяц в облаках,

И Кромлы шумный лес безмолвно им внимает.

И эхо по горам песнь звучну повторяет.

Или в полночный час

Он слышит Скальдов глас,

Прерывистый и томный.

Зрит: юноши безмолвны,

Склоняся на щиты, стоят кругом костров,

Зажженных в поле брани;

И древний царь певцов

Простер на арфу длани… [38]

      Гаспаров:

Где ты ищешь счастья, моя богиня?

Грозные скалы, шумные бури,

Задумчивые закаты,

Благоуханные рощи над воспетыми берегами.

Воротись, я жду

Ночью, в тишине, у лампады, горестный,

Уносясь мечтою

В дикий север, к туману и океану:

Скалы, лес, луна в облаках,

Пышущие костры,

Хриплым арфам внемлют воины над щитами,

Дух героя над тризной взлетает ввысь

В радужные раздолья храбрых. [72]

«Переводчик» убрал из этого стихотворения все, без чего, по его мнению, оно могло бы обойтись, если бы было написано современным автором, который почти всегда предпочитает сказать «короче», чем поэт XIX века. Батюшкову было недостаточно просто упомянуть музу в начале — ему обязательно нужно сказать о ней подробно, используя различные риторические фигуры[3] и иносказания: муза для него — не просто муза, а посланница небес, / Источник сладких дум и сердцу милых слез… В «переводе» муза превращается просто в богиню: предполагается, что именно так бы сказал современный поэт, для которого краткость и точность более привычны, чем длинноты и риторические украшения. Далее у Батюшкова довольно много строк посвящено возможным местам пребывания покинувшей поэта музы: в «переводе» это длинное описание сжато до трех строк: Грозные скалы, шумные бури, / Задумчивые закаты, / Благоуханные рощи над воспетыми берегами, где в сжатом виде названы те же места, что и в оригинальном тексте. Действуя таким образом, «переводчик» сильно сокращает исходный текст, делает его более сухим и лаконичным, а следовательно, по мнению «переводчика», более похожим на современную ему поэзию.

Этот эксперимент показывает, что представление о длинном и коротком стихотворении связано не только с количеством строк, но и с содержанием текста: предпочтение той или иной длины зависит от особенностей поэтического языка эпохи, от того, какие его элементы поэты считают необходимыми и обязательными. Так, в начале XIX века стихи были немыслимы без риторических фигур, но в конце ХХ века их обилие кажется избыточным и неуместным.

Читаем и размышляем 2.2

Евгений Баратынский, 1800-1844

           Осень

1

И вот сентябрь! замедля свой восход,

    Сияньем хладным солнце блещет,

И луч его в зерцале зыбком вод

    Неверным золотом трепещет.

Седая мгла виется вкруг холмов;

    Росой затоплены равнины;

Желтеет сень кудрявая дубов,

    И красен круглый лист осины;

Умолкли птиц живые голоса,

Безмолвен лес, беззвучны небеса!

2

И вот сентябрь! и вечер года к нам

    Подходит. На поля и горы

Уже мороз бросает по утрам

    Свои сребристые узоры.

Пробудится ненастливый Эол;

    Пред ним помчится прах летучий,

Качаяся, завоет роща, дол

    Покроет лист ее падучий,

И набегут на небо облака,

И, потемнев, запенится река.

3

Прощай, прощай, сияние небес!

    Прощай, прощай, краса природы!

Волшебного шептанья полный лес,

    Златочешуйчатые воды!

Веселый сон минутных летних нег!

    Вот эхо в рощах обнаженных

Секирою тревожит дровосек,

    И скоро, снегом убеленных,

Своих дубров и холмов зимний вид

Застылый ток туманно отразит.

4

А между тем досужий селянин

    Плод годовых трудов сбирает;

Сметав в стога скошенный злак долин,

    С серпом он в поле поспешает.

Гуляет серп. На сжатых бороздах

    Снопы стоят в копнах блестящих

Иль тянутся, вдоль жнивы, на возах,

    Под тяжкой ношею скрыпящих,

И хлебных скирд золотоверхий град

Подъемлется кругом крестьянских хат.

5

Дни сельского, святого торжества!

    Овины весело дымятся,

И цеп стучит, и с шумом жернова

    Ожившей мельницы крутятся.

Иди, зима! на строги дни себе

    Припас оратай много блага:

Отрадное тепло в его избе,

    Хлеб-соль и пенистая брага;