Поездка за наследством - [15]

— Если Хорст погонится за моими деньгами, — возразила я, — то будет действовать сам по себе. Похоже, это еще более грязный тип, чем мистер Уайт. Ограбит не моргнув глазом, а то и убьет. Но мне бы только добраться до леса, а там он мне не страшен.

Мистер Чантри, покачав головой, улыбнулся.

— Ох уж эти Сэкетты! Всегда поражали меня!

— Мы живем в дикой стране, сэр. Я встречала таких, кто думает, что дикие звери — это милые приятные существа, но думаю, что они ни разу не заходили в курятник после того, как там побывала ласка. Она напьется крови одной-двух кур, а передушит всех. То же самое и волки, когда забираются в овчарню. И мне известно, что на свете живут не только свирепые звери, мистер Чантри, но и не менее свирепые, безжалостные люди. Нет-нет да и встречаются такие.

Я перевела разговор на более приятные вещи и принялась расспрашивать старого Чантри о том, как он ухаживал за своей женой, как делал предложение и всякое такое.

Когда наша карета остановилась у пансиона миссис Салки, было уже довольно поздно. Карета скрылась в темноте. На другой стороне улицы что-то шевельнулось.

Когда я уютно свернулась калачиком в постели, то, к несчастью своему, совсем не думала о дилижансе, который отвезет меня на запад, в Питтсбург, а все больше вспоминала о широких плечах того молодого человека. Наверное, у нас больше не будет случая свидеться и познакомиться.

Когда я до света спустилась вниз, Эми Салки уже хлопотала на кухне вместе с чернокожей женщиной, которая и стряпала основные блюда. Она была свободной и замужем за возницей, работавшим в одной богатой семье. Обе женщины проводили меня до двери. Эми все причитала:

— Не нравится мне это! Всю дорогу будешь ехать одна! И с такими деньгами!

— Чем меньше о них говорить, тем лучше, — перебила ее я. — Однако не беспокойтесь. Бродила же я одна по горам, а там всякое случается.

Мы распрощались, и я подняла здорово потяжелевший саквояж — он, правда, не стал для меня непосильной ношей. Там, в горах, мне не раз доводилось ворочать пни и бревна, чтобы добыть дрова для очага, так что таскать тяжести было для меня привычным делом.

Прежде всего я внимательно огляделась, но не заметила, чтобы за мной кто-нибудь следил.

На почтовой станции собралось порядочно народу. Но усевшись на свое место в дилижансе, я тут же разглядела мужчину в грубой серой шляпе и пальто в мелкую клетку. Он сидел в дальнем углу дилижанса на противоположной стороне. Всего в дилижансе было двенадцать пассажиров. Все люди как люди. Пятеро женщин, не считая меня, но только одна более-менее молодая. Хорошенькая веселая девица с большими глазами и дружелюбной улыбкой.

Рядом со мной уселась маленькая седая старушенция с живыми голубыми глазами.

Тронулись мы довольно резво, но дорога была ухабистая, и пассажиров порядком растрясло. Если бы не наваленные внутри объемистые мешки с почтой, было бы еще хуже. Маленькую старушку притиснуло ко мне, и, взглянув вниз, я заметила, что ее саквояж — совсем новенький — был в точности таким, как у меня.

Несколько раз я украдкой поглядывала на мужчину в серой шляпе и клетчатом пальто, но он все смотрел в окно и не обращал на меня ровно никакого внимания. Может быть, он ехал куда-то по своим делам, а я просто чересчур подозрительна? Все равно, решила я, буду оставаться такой, как есть.

Мы обогнали несколько фургонов, в которых ехали семьи, направляющиеся на запад. Мужчины шли пешком рядом с лошадьми. Это были, главным образом, большие добротные фургоны, способные, если надо, держаться и на воде. Большинство колонистов, по словам одного из пассажиров, направлялись в Иллинойс и Миссури. Какой-то человек по фамилии Биркбек селил людей на своих землях в Иллинойсе.

Мы останавливались в Ланкастере: высадили двух пассажиров и взяли еще одного. Регал мог без конца говорить о замечательных ружьях, которые делала здешняя компания «Пенсильвания датч». Во всяком случае, так он их называл.

Я то и дело возвращалась мыслями к тому молодому человеку, что был прошлым вечером в ресторане. Дориан Чантри. Красивое имя. Помнила, что говорил Регал: «Не торопись. Ты встретишь в жизни не одну сотню мужчин, и может быть, один-два из них чего-то стоят и подойдут тебе по возрасту». — «А какой возраст самый подходящий?» — спросила я. «Узнаешь, когда увидишь», — усмехаясь, отвечал он.

Было уже поздно, так что мне не удалось особо разглядеть Ланкастер, а в Элизабеттауне мы стояли больше часа. Пришлось тащиться с саквояжем до места, где можно было выпить кофе и съесть пару ломтиков мяса с хлебом. Маленькая старушка тоже вышла из дилижанса и любезно улыбалась, но не выражала намерения поговорить. Она опять села рядом.

Мы проехали еще несколько небольших городков и только в Шамберсбурге сделали остановку на ночь. К тому времени все уже смертельно устали. Меня тряска так измучила, что я двигалась как во сне. Видела, что мужчина в клетчатом пальто, любезно подхватив саквояж, помогал старушке выбраться из дилижанса. Может быть, я ошибалась в отношении него.

Взяв свой багаж, я двинулась к дверце. Саквояж показался несколько странным. Посмотрела вниз — в тусклом свете показалось, что все в порядке. Кто-то помог мне выйти из кареты, и я снова подняла саквояж.