Поездка в Россию. 1925: Путевые очерки - [85]
Прямая линия, энергично прорезавшая кровавый хаос европейского декаданса, энергичный ход через весь этот кровавый хаос, черта ярко выраженной «прямолинейности» — это и есть ленинизм.
Ленинизм — это то железное направление, в котором земной шар достаточно быстро, стремительно, все двадцать четыре часа в сутки движется в Космос. Ленинизм — это сегодняшний архимедов рычаг, достаточный для того, чтобы с его помощью приподнять весь земной шар вместе с древней, больной, декадентской Европой, вознести ее к высотам новой и более светлой культуры. Ленинизм — это марксизм, но существует огромное различие между марксизмом и марксистами. В Европе марксизм просуществовал уже шестьдесят лет, и существовали несколько миллионов марксистов, одним из них был Ленин, который придал этой схеме ленинскую силу. Правота Галилея была очевидна со времен Птолемея. Она подтверждалась опытным путем в течение нескольких сотен лет. И все-таки до сих пор для миллионов и миллионов жителей Европы, не принимающих открытия Галилея, истиной является то, что земля неподвижно стоит на месте. Римско-католическая церковь, которую старик Гойя назвал грандиозным интернационалом моральной силы человечества, все еще отрицает правоту Галилея. И если бы эта проблема решалась всеобщим тайным голосованием, то с огромным перевесом победили бы противники Галилея.
Ленинизм не повторяет тезис парламентарной демократии — ибо это очевидная истина, — что рабочая сила носит международный характер и что она призвана опрокинуть все рамки изжившей себя экономической системы, созданной феодалами и банкирами. В отличие от всяческой социал-демократической, филантропической и пацифистской декламации, ленинизм стремится к созданию таких условий жизни, которые сами будут порождать социалистическую психологию. В отличие от насчитывающих не менее пяти тысяч лет попыток разных религий создать новые, более гуманные психологические отношения между людьми, которые породили бы новые условия жизни, ленинизм за десять лет своего существования доказал на практике, что не социалистическая психология является предпосылкой социалистического уклада, а наоборот.
Ленинизм возник тогда, когда последняя стадия развития международного капитала переросла в очевидное безумие. (Вспомним результаты войн за последние пятьдесят лет.) Аккумуляция и концентрация [капитала] возрастали в геометрической прогрессии, система кредитов нивелировала феодальные остатки европейской государственности, и на фоне множества глупейших противоречий на горизонте все яснее очерчивался силуэт международного банкира-магната, нового феодала индустрии, парламентской демократии и денег[399].
Суть этой последней империалистической фазы состоит в контрасте между быстрым развитием науки, с одной стороны, и феодально-банковскими и устаревшими экономическими отношениями — с другой. Применение принципов биологии к теории классовой борьбы за существование и эволюцию так же, как и к анализу происхождения морали, наводит на мысль об относительности этических норм (Дарвин, Маркс, Ницше). Наука с головокружительной скоростью приближается к разгадке материи и аналитически вторгается в нее посредством телескопа и микроскопа. Солнечные пятна и туманности в созвездиях Ориона и Андромеды видны через окуляр направленного человеком инструмента точно так же, как микробы в крови и больных легких. Радий проникает в материю и открывает перспективу не поддающихся измерению быстрых движений атомов, а электрическая энергия передвигает массы и овладевает всем пространством земли. Паровые машины преодолевают расстояния между отдаленными географическими точками, почта, телеграф, железные рельсы, телеграфные провода и антенны Маркони создают ощущение единого общемирового пространства. Наша Земля уже не ограничивается исключительно средиземноморской котловиной Антики или изолированным пятном цивилизации (Халдея, Сирия. Египет, арабская средиземно-морская зона), но становится всеобщим пространством земного шара, и возникают первые признаки синтеза. В сумерках невежества и патриархальной психологии средневекового прошлого, в то время, когда в мозгу миллионов жителей Европы все еще царит мрак непризнания истины Галилея, когда в церквях господствуют деревянные статуи богов, в воздухе носятся привидения, ведьмы, колдуны, святые и вампиры, при [сохранении] феодального суверенитета и римского принципа частного права и отношений хозяина и раба античной эпохи, в момент, когда в Европе господствует право меча («ius gladii») и принцип войны, движение этих грандиозных масс выдвигает, как в давние времена Парсифаля, закованных в латы героев, и эти рыцари света и фанатичной веры в прогресс и святое таинство разума преодолевают тьму и нагромождение допотопных гигантских предрассудков. Их победа — не мистерия некоего таинственного ритуала, как это было тысячу лет назад, когда, как и сегодня, Европа на рубеже тысячелетия замерла в ожидании своей гибели; их победа — не механический бунт обреченных рабов-галерников во главе со Спартаком, которые восстали две тысячи лет назад, чтобы разбить оковы, цепи и кандалы.
