Поездка в Пемполь - [26]

— Мсье Шапо, скажите сейчас, что именно вы можете выполнить немедленно. Если ничего — мы уходим. Не стоит зря время терять.

Невозмутимый мсье Шапо отвечает:

— Будем разбираться в вопросах, стоящих на повестке дня.

Он знает, что делает: если бы ответил, что ему нечего нам сказать и мы можем тотчас же разойтись — так, между прочим, было бы честнее, — возмущенные профсоюзники пошли бы в инспекцию труда с криком, что дирекция отказывается обсуждать и ставит под сомнение уже достигнутые результаты, вот мсье Шапо и делает вид, что обсуждение продолжается.

Один из делегатов жонглирует цифрами и блестяще демонстрирует непрестанное снижение нашей покупательной способности. Можно подумать, будто он верит, что достаточно хорошо объяснить и все сразу наладится.

Заработная плата увеличена согласно показателям НИСЭИ.[5] Мы обязаны считаться с требованиями экономики.

— Тогда дайте нам пятую оплачиваемую неделю отпуска, и покончим с этим.

Надеются, что, застигнув его врасплох, можно вырвать лакомый кусочек!

Тщетно.

— Сейчас и речи об этом быть не может. Когда проект примут для всей страны — дело другое.

Часами спорят, добиваясь установки фильтров в трубах, по которым идет отравляющий пар.

— Мсье Шапо, подите посмотрите сами: когда птицы пролетают над заводом, они падают на землю замертво. Пфюит!

Жизель, недавно избранная делегаткой от рабочих, впервые присутствует на собрании. Она ошеломлена. Зевает и начинает клевать носом. На нее произвел сильное впечатление шеф — этот могущественный человек в черном костюме. Она восхищена товарищами, такими ловкими в спорах, имеющими мужество и находящими нужные слова, чтобы загнать начальника по кадрам в угол. Она чувствует себя такой ничтожной, такой глупой, что охотно сбежала бы оттуда. Она обескуражена высокомерием шефа. Ей хотелось бы, чтобы переменилось абсолютно все, а тут часами разоряются по поводу плохо закрывающегося окна. Ну и работенка! Она уже жалеет, что участвовала в выборах. Отстаивать требования рабочих чересчур тяжело, ничего у нее из этого не получится. Она думает о товарках из своей бригады. Ей так хотелось бы показать им, на что она способна, потому что в душе она ощущает огромный протест против всего этого прогнившего мира.

Рано или поздно она выскажется. И не хуже других.

Двое делегатов сцепились по поводу защитной обуви, то ли заказанной, то ли не заказанной одним из начальников цехов. Начальник по кадрам, который никогда не бывает в курсе ни одного дела, спокойно выжидает.

Секретарь профсоюзного комитета торжественно объявляет о необходимости пробить дополнительную дверь в помещении комитета.

— Не знаю, почему этой двери не существует, но причина, несомненно, есть. Двери не будет.

— Берегитесь, мсье Шапо, если откажете, мы сами ее пробьем!

Напрасные угрозы. Шапо абсолютно спокоен: они никогда не осмелятся.

Делегаты от административного состава никогда ничего не говорят и сидят с удрученным видом от начала и до конца.

Возникает важный вопрос.

— Рентгеновский аппарат неисправен. Многие легочные заболевания не были диагностированы во время медицинского обследования рабочих на предприятии.

— Аппарат проверен, мы не намерены его менять.

— Мсье Шапо, вы что, издеваетесь над здоровьем трудящихся? Если бы рабочие вас услышали, на заводе произошла бы революция.

Начальник по кадрам улыбается. Он отлично знает, что на завод просочатся слухи лишь о том, что собрание полностью провалилось, а это больнее ударит по делегатам, чем по нему. Ведь он-то не пойдет к рабочим давать им отчет о сложившейся ситуации. Он делает свое дело. Он полон понимания и сочувствия во время индивидуальных разговоров с теми, кто обращается к нему, минуя профсоюз. Он всегда отказывает, но очень вежливо, и рабочие считают его доброжелательным человеком. Он делает свое дело и плюет на все. Главное — оставаться спокойным, твердым и противостоять влиянию профсоюза.

Говорят о вакансиях.

— Сколько их предвидится? Известно ли вам, что многие рабочие имеют дипломы техников и свидетельства о специализации, и вы должны давать им работу, соответствующую их квалификации.

— Мы изучаем их дела, намечаются повышения, но сколько их будет, не могу вам еще сказать.

— А женщинам?

— Женщины, имеющие дипломы техников или механиков или еще какие-нибудь справки, могут добиваться соответствующих должностей.

— Вы увиливаете от ответа. Есть места, не требующие специальных знаний. С другой стороны, мы настаиваем, чтобы женщины, желающие получить профессию, могли иметь такую возможность.

— Этого нигде нет. Мы ведь не меценаты.

Когда набирают рабочих на конвейер, предпочитают эмигрантов и женщин.

Это женщины, которые «…оставляют после себя уборную, по свидетельству ответственных за раздевалки, в самом отвратительном виде».

Ну, а это уже недостойный выпад.

— Мсье Шапо, позвольте заметить вам, что и ваше поведение не слишком чистоплотно — с самого начала совещания вы швыряете окурки под стол и давите их на полу.

Так и вижу, как он обозлился. Ерзает своей огромной задницей по шаткому стулу. Авторитету его нанесен урон!

На заводе существуют все же должности, не согласуемые с начальником по кадрам, — это выборные делегаты от рабочих. Меня поместили в список профсоюзных активисток за мою глотку, в мою пользу говорили также кое-какие левые высказывания, а вообще-то для равновесия необходима была женщина-делегатка. Я поняла, что преимущества и обязанности делегата делают из него несколько обособленную личность. Профсоюз — это делегаты, а «обычные» члены профсоюза всего лишь болельщики. По мнению многих, быть делегатом — ответственность и честь, которую со всех точек зрения необходимо оправдать. Надо суметь стать хорошим адвокатом, социальным инспектором, всегда быть вежливым и высоконравственным. На делегатов взваливают ответственность за борьбу, выдвижение требований, личные проблемы, а также предрассудки и принципы.