Поездка в Египет - [86]
Так или иначе, гиена скрылась, шакалы, по-видимому, тоже распуганные, мяукали где-то вдали, под самым городом, и упование на удачу покинуло меня. Я принял более удобную позу, протянулся на спине головой к ниве, ногами к песчаной поляне, сплел пальцы под затылком и отрешился ото всяких охотничьих помыслов. Одно ружье, высунувшись на половину за ограду, продолжало стеречь ночных станичников.
На мгновение задумался я, сам не знаю о чем, и уже что-то чудное происходить во мне, я испытываю неземное блаженство; исчезла самая память о каких бы то ни было треволнениях, забыты мелочные терзания тщеславия и самолюбия; внутри меня, как при отъезде из Каира, звучать песнь без звуков и слагается в поэму вне времени и места.
Но чти же это за поэма без речей?
Если нет слов для её выражения, то она уже не мысль…
Так неужели я собственно ни о чем не думаю; неужели вся моя поэма не что иное, как ощущение мозгового отдыха?
Нет, быть не может! Конечно, созерцая необъятное пространство, где в волшебной неподвижности
я бессознательно читаю книгу вселенной, недоступную человеческому уму при обыкновенном процессе мышления, и душа моя любуется всем творением с высоты птичьего полета. Конечно, на краткий промежуток мне сама собою раскрывается та загадка, над разрешением которой бесплодно трудились всякие головы
Конечно, посещают меня дивные образы, неосязаемые и девственные, коих до сих пор не провидел ни один художник, коп не оделись еще в краски, не воплотились в мраморе и не вылились в мире ни словами, ни звуками…
Спал ли я наяву в обаянии молодости и поэзии или носился мечтой над бездной мироздания, — я во всяком случае переживал в темноте самый светлый из светлых праздников беспечного моего странствования. Много часов покоился я навзничь без движения. Камешки больше не тревожили меня, я к ним прилежался. Надо мною блестели звезды, одна другой краше и таинственнее. В ночной тишине можно было уловить чуть слышный ропот порогов, схожий с глухим урчанием подпочвенного ключа. Позади меня горы Ассуана (я смотрел на них, запрокинув голову) проводили своею незыблемой чертой резкий рубеж между черною землею и темно-синим небом…
Но тут внезапно совершилось нечто весьма странное: одна из гор, самая крутая и высокая, пошатнулась, изменила мгновенно очертания и, выросши до полярной звезды, обрисовалась недвижная в новом своем устое; за таким вулканическим переворотом не последовало однако ни землетрясения, ни ударов подземного грома; окрестность спокойно спала…
Недоумение мое длилось секунду. Я мигнул, и оптический обман разоблачился: то, что казалось мне главною возвышенностью на горизонте было чем-то живым, сравнительно не огромным, но стоявшим от меня в двух шагах. Оно качнулось, надвинулось еще ближе, и я увидал над собою — гиену! Книга вселенной, разгадка жизни, не воплощенные идеалы, — все навсегда задернулось для меня непроницаемою завесой. Весь я замер, обратившись с ног до головы в один застывший порыв. Я различал зверя в мельчайших подробностях, видел широкую подустцую [145] харю с настороженными ушами, щетинистый сутулый хребет, мускулистые лапы, которые мог бы схватить, не двинувшись с места, — и не был в состоянии шевельнуть пальцем.
Пока она, хрюкая, пыхала мне в лицо смешанною вонью псины, нашатырного спирта и падали, на меня снова тихонько взбиралась пищаль, в этот раз на грудь. Еще мгновение — и красная молния сверкнула под носом, грянул оглушительный выстрел, я задохся в пороховом дыму… Однако сразу угадал я промах; чуткое ухо поймало на лету звенящий свист пули, умчавшейся в пространство. Негр, не оглядываясь, просунул под мышку свое крепостное орудие и выстрелил на звук.
Упругий, исполненный жизненных сил, вскочил он на ноги, стряхнув с себя пыль и плесень столетии. Сфинкс исчез, но и прежнего царя я не узнавал. Его величество очевидно забыл свои сан: в подергиваниях всего тела махал он над головой ружьем и киркой и долго, захлебываясь в проклятиях, вопил и визжал как поросенок.
О вчерашнем дне я ничего не занес в свой дневник, да и заносить-то было почти нечего: пароходы с утра пустились в обратный путь, мимо знакомых мест утративших для нас всякую прелесть; пассажиры ходили как в воду опущенные, страдая обычным Katzenjammer’ом туристов — тоской по неизведанным странам, от которых удаляешься; Ахмет Сафи утешал меня перспективой поездки в Донголу „когда-нибудь“…
Вечером, миновав Матану, славящуюся садами (у одного губернатора их четыре, все превосходно содержимые), остановились в Луксоре. У консула нас ожидала всегдашняя фантазия. Танцовщицы и музыка были те же, и представитель многих держав с такою же торжественностью наблюдал за благочинием вечеринки; впрочем теперь бдительность его не вполне достигала цели: на прощание все без совести просило бакшиш.
„Бакшиш!“ под звуки зурн презрительным шепотом повелевала „царица Савская“, точно дарила монаршею милостью.
Герои приключенческого романа Ж. Верна путешествуют по реке Ориноко и подвергаются многочисленным опасностям. Цель их путешествия — установить истину относительно происхождения великой реки.Иллюстрации Жоржа Ру (George Roux)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«… Покамест Румянцев с Крузенштерном смотрели карту, Шишмарев повествовал о плаваниях и лавировках во льдах и кончил тем, что, как там ни похваляйся, вот, дескать, бессмертного Кука обскакали, однако вернулись – не прошли Северо-западным путем.– Молодой квас, неубродивший, – рассмеялся Николай Петрович и сказал Крузенштерну: – Все-то молодым мало, а? – И опять отнесся к Глебу Семеновичу: – Ни один мореходец без вашей карты не обойдется, сударь. Не так ли? А если так, то и нечего бога гневить. Вон, глядите, уж на что англичане-то прыткие, а тоже знаете ли… Впрочем, сей предмет для Ивана Федоровича коронный… Иван Федорович, батюшка, что там ваш-то Барроу пишет? Как там у них, а? Крузенштерн толковал о новых и новых английских «покушениях» к отысканию Северо-западного прохода.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.