Поездка в Египет - [32]

Вчера после пирамид я обратился за билетом в агентство Фомы Кука и Сына — маленький павильон, близ сада Shepherd’s Hotel, дышащий такою американскою простотой что его скорее примешь за беседку с продажей искусственных минеральных вод; только географические карты по стенам, исчерченные красными дорожками «туров Кука», намекают о важности места. Агент усадил меня, предложил сигару и поделился некоторыми сведениями касательно судоходства по Нилу, между прочим сообщить, что рейсы до Вади-Хальфы делаются лишь с прошлой осени: в июне прибыль воды была так велика, что удалось провести один пароход за первые пороги: это покамест единственный между Ассуаном и Вади-Хальфой: пассажиры, совершающие полный «trip», пересаживаются на него выше Ассуана, объехав пороги сухим путем… Затем уже осведомился о причине, приведшей меня в павильон, и узнав, что я желаю проехаться лишь до Ассуана, похвалил мою умеренность: по его мнению, ехать далее ко вторым порогам и утомительно, и бесполезно: увидишь еще немножко песку, еще немножко Кила, но картины не представят ничего нового…

Когда отсчитанные мною сорок шесть соверенов исчезли в ящике стола, и ключ два раза звонко щелкнул в замке, я, вглядевшись в билет, с грустью заметил, что моя каюта имеет два нумера, — значит и две колки. Предупредительный агент, поняв моя сомнения, ловко выхватил у меня билет из рук и на обратной его стороне одним энергическим росчерком написал: «to be left alone in his cabin». [38] потом занес в книгу мой адрес, крепко потряс мне руку и пожелал счастливого пути: дело мол сделано, к чему же тратить время попусту. Для него я уже числился за нумером и был в некотором смысле багажом. Не то, чтоб он стал невежлив, напротив, — как бы выразиться яснее? — обращение его со мною напоминало обращение добросовестного артельщика с ящиком, на котором значится: «хрупкое». На прощанье я получил в подарок брошюру: Up the Nile by steam, [39] с изображением на заглавном листе чего-то в роде ордена Подвязки, каких-то сплетающихся лент, и с круговою по ним надписью: Europa, America, Asia, Africa, Cook's tours around and about the world. [40]

Отбытие парохода назначено на сегодня, 28 января. Просыпаюсь поздно и чувствую, что совсем болен — так болен, что билет мой должен пропасть даром, я не в силах приподняться. Лом в спине и сильную боль в ногах объясняю себе восхождением на пирамиду; но откуда тяжесть в голове, внутренний жар, гнетущее ощущение некогда еще не испытанного недуга? Состояние напоминает похмелье, в превосходной степени, однако вчера не было ни малейшей попойки. Простуда? Да разве можно простудиться з летнюю погоду, какая стоит эти дни. Я уже ищу причины в заразе, перебираю в уме самые страшные болезни: желтую горячку, оспу, чуму — когда лакей вместе с утренним кофе приносит разрешение загадки:

— Поздравляю вас, первый в этом году хамсин.

Случалось мне страдать от итальянского южного ветра, сирокко, но хамсинная немочь куда неприятнее. Как-то не верится, что это только нервное состояние, а не смертельная болезнь. Впрочем разгадка придала мне бодрости. Я встряхнулся, встал и, перемогаясь, пошел бродить по Каиру. Странное дело! с каждым движением силы мои прибывали, и чем больше я ходил, тем мне становилось легче. К часу пополудни, времени определенному для отъезда, я совсем, что называется, разгулялся и уже ничего особенного не чувствовал, кроме легкой головной боли да общего горения кожи, сильнее всего на руках и на ногах.

У железного моста Касрг-эн-Ниля, вместо одного топилось два парохода; пассажиров столько, что на одном поместиться не могут. Пароходы Бехера и Саидие будут идти в близком друг от друга расстоянии и останавливаться одновременно. Устройство обоих совершенно одинаковое. Спальные каюты расположены внизу, за исключением впрочем двух надпалубных, возле колес (одна из таковых выпала на мою долю). Большая рубка — столовая, она же и гостиная — занимает почти всю кормовую часть, оставляя кругом себя у борта узкий проход. Крыша рубки, сзади и с боков продолженная настолько, что края её приходятся над бортом (они поддержаны упирающимися в него столбиками), будет служить нам сборным пунктом в течение дня; палуба эта огорожена железными перилами и покрыта тентом. Здесь, как на дагабиях, стоят складные и раздвижные кресла; они составляют частную собственность: каждое помечено именем своего владельца; не взявшие с собою удобного сиденья довольствуются обыкновенными пароходными скамейками.

В общем, плоскодонный нильский пароход отличается каким-то летним характером постройки и разнится от морского судна, как укромная дача — от громоздкого столичного дома.

Уже несколько раз звонили и свистели; Арабы перестали таскать с берега уголь в корзинах; час отхода давно просрочен; трубы, которым вырывающийся пар обдирает железные внутренности, оглушительно заявляют о негодовании машинистов, и кажется, терпение последних готово лопнуть заодно с машиной. Мои знакомые, исчерпав немногочисленные предметы предразлучного разговора, но все еще приятно улыбаясь, украдкой посматривают на часы. Я почему-то чувствую себя виноватым и убеждаю их идти домой.