Поезд пришел на Тумнин - [37]

— Что глупости говоришь! Родного дедушку в школу ставить разве можно?

— Да нет же, мама, — ничуть не испугавшись, пояснила Феня. — Не дедушку, его одежду. Халат, бубен, кости. А самого шамана мы из глины сделаем.

Девочка постояла минуту и, видя, что ей никакого толку здесь не добиться, вышла из дому.

Не выдержал-таки старик, ушел в Коппи. Ушел один, ночью, ни с кем не простившись, спрятав в мешок из рыбьей кожи халат, расшитый ярким орнаментом, бубен, побрякушки и какие-то железки на проволоке, которые недавно смастерил.

Матрена вынесла ему в чумашке разной еды на дорогу, но старик взял только ломоть хлеба, кусок юколы и несколько пучков сушеной черемши. Остальное отдал назад. Не оборачиваясь, спустился к реке, отвязал свою старенькую ульмагду и поплыл в ней вниз по быстрому Тумнину.

Только спустя четыре года Никифор Хутунка нежданно-негаданно вновь появился в Уське-Орочской.

Узнав случайно, что охотники убили тигра, старик прилетел на самолете хоронить священного зверя.

— Полет, однако, много стоит, — первым делом заявил он, когда в дом к Матрене собрались соседи, чтобы посмотреть на Никифора. — Пускай соберут деньги. — И только после этого спросил: — Где Амба?

Надев свой старенький халат, он вынул из мешка бубен, костяные побрякушки, несколько пучков сушеного багульника, связку старых ключей и все это аккуратно, как хирург перед операцией, разложил на столе. Кто-то из присутствующих сказал, что тигра уже давно похоронили, но Хутунка сделал вид, что не слышит.

Действительно, тигра уже не было. От него остались только кости, обглоданные собаками и закопанные на берегу Тумнина. Правда, над холмиком не забыли поставить небольшой амбарчик на сваях, как того требовал древний обычай.

Николай Павлович рассказал мне довольно подробно всю эту историю.

Тигр — священный зверь. Убив тигра, охотники обязаны похоронить его с почестями, по всем правилам. Первым долгом, мертвую тушу облачают в одежду, какую орочи носят во время зимней охоты. Задние ноги тигра засовывают в широкие меховые штаны, а на передние лапы надевают рукавицы. На голову натягивают огромную пушистую шапку. После этого сооружают особый амбарчик на сваях и кладут в него мертвого зверя. Старейший рода ножом прирезает собаку, которую закапывают в землю рядом с амбарчиком. Так возникает «ху-ми», могила тигра, место священное для всего стойбища. Ежегодно, перед началом охоты, орочи приходят к ху-ми и просят у тигра удачи на весь год. Причем первыми должны прийти те, которые его убили. Но тигр очень редкая добыча.

Вот почему Хутунка, когда до него дошла весть о том, что Сидор Иванович Акунка застрелил тигра, собрал все свои сбережения — сто два рубля — и прилетел в Уську...

Охотники встретили тигра в Ягодной пади — небольшой, узкой долинке между двумя скалистыми сопками. Их было трое: Акунка Сидор Иванович, Тиктамунка Арсений Федорович и Петр Наумович Бисянка. Пристав на ульмагде к берегу, они первым делом отыскали место посуше, где можно развести костер.

Пока Бисянка возился с лодкой и вколачивал в сырую почву колышек, чтобы закрепить ее, а Тиктамунка разводил костер, Акунка углубился в Ягодную падь. Не успел он пройти и двадцати шагов, как послышался легкий треск сучьев где-то на дне пади. Акунка подумал, что это сохатый пробирается на водопой, и не остановился, потому что в это время года сохатых не бьют. Акунка шел дальше, раздвигая заросли. Но как только он стал спускаться вниз, то за густым кустом жимолости увидел полосатую спину тигра. Акунка обмер, стал пятиться. Перед ним в кустах появилась уже не спина, а огромная с зеленовато-желтыми глазами голова хищника. Акунка выстрелил в тигра. Заросли сдвинулись, хищник исчез. Послышался треск валежника, но через минуту-две наступила тишина.

Вернувшись к товарищам, Акунка рассказал им о случившемся. Тиктамунка опасливо убавил огня в костре, исподлобья взглянул на Бисянку, который был испуган известием не меньше его.

— Что делать будем? — спросил Акунка, положив на колени ружье.

Охотники молчали. Тогда он сказал, что нужно, пожалуй, осмотреть Ягодную падь, потому что, по его мнению, тигр убит, но итти одному туда боязно.

— Близко смотреть нельзя, — почти шепотом предупредил Тиктамунка.

— Почему нельзя? Все равно ху-ми делать надо, — серьезно сказал Бисянка. — Пойдем, однако, Сидор Иванович... — С этими словами он поднялся, выбил из трубки горячий пепел.

Не успели они отойти от бивака, как за ними увязался и Тиктамунка.

Осторожно ступая по сухой траве, держа наготове ружья, орочи двинулись туда, где был тигр. На кустах жимолости действительно обнаружили капли застывшей крови. Значит, зверь был ранен, но, может быть, ранен легко. Охотники осторожно спустились в падь, всю ее осмотрели и уже было решили вернуться, как вдруг Тиктамунка вскрикнул.

У входа в узкую пещеру лежал тигр — огромный, вытянувшийся, мертвый. Один глаз был у него плотно сомкнут, а второго глаза не было вовсе, зияла пустая глазница.

И тут орочи, забыв прежний страх, громко заспорили.

— Плохо шамана нету, — сказал Тиктамунка. — Как без шамана ху-ми делать, совсем не могу понять.