Поезд Ноя - [3]

— Да-с, ребятушки! — с пафосом вещал Горлик. — Одни дорастают до правды, другие — до иллюзий! Первые бьются головой о стены, с пеной у рта обличают и критикуют, вторые, к примеру, пишут добрые и смешные сказки.

— Пишут-то пишут, но в тайне про себя грустят.

— Возможно! Не спорю. И все-таки — пишут!

— Это ты, брат, про меньшинство говоришь, а большинство вообще ни до чего не дорастает. — Кареглазый Жора подмигнул безучастному Егору, рукой-катапультой метнул в рот очередную рюмку. С аппетитом захрустел соленым огурцом. — И не дорастают, кстати, потому, что первый свой актив успевают прожечь и протранжирить уже в молодости. А дальше либо буксуют, либо вовсе бросают весла. Плывут себе по течению и в ус не дуют.

— Правильно. Оттого и жанры всегда делились на коммерческие и элитные.

— Согласен! Успех и тираж вовсе не подразумевают наличие таланта! Иначе все слезливые сериалы следовало бы именовать шедеврами.

— Да уж, произведения на прилавках мелькали отменные. Взять, к примеру, ту же «Свадьбу Скрюченного»! Воистину крутой сюжетец! Один язык чего стоит! «Правым указательным пальцем он нажал на спуск пистолета марки „ТТ“, с горькой усмешкой на красивом бронзового оттенка лице проследил за тем страшным результатом, который наделала его последняя решающая пуля»… Честное слово, ничего не выдумываю, цитирую по памяти!

— Хорошая у тебя память.

— Да нет, специально выучил. Были куски и похлеще.

— Потом ведь еще печатали «Охоту на Скрюченного», «Золото Скрюченного», «Месть Скрюченного»…

— Не перечисляй, я помню. Полное собрание сочинений — сорок три тома! И все про этого самого Скрюченного.

— Обалдеть можно!

— Подумаешь! Всего-навсего еще один Джеймс Бонд.

— О том и речь. Но какой успех! Вы вспомните!

— Помним, помним! И знаешь, в чем секрет этого успеха? В том, милый мой, что писали о том, чего не было. Фрейд это в свое время популярно растолковывал.

— Эдипов комплекс?

— Сам ты Эдипов комплекс! Сравнил грабли с лопатой. Я про боевики говорю. И эротические фантазии. Уж вы мне поверьте, про такие вещи лучше всего кропали либо вечнопечальные импотенты, либо невостребованные женщины. Выход нераскрытого либидо через литературу.

— Униженцы и возвышенцы?

— В точку!.. Помнится, Моравиа тоже эту темочку обсасывал. Жаль, не развил идейку. Утонула за картинками половых приключений.

— Так может, Моравиа тоже, к примеру, того? В смысле, значит, невостребованный?

— Кто же знает. Теперь всякое болтают. Про поэтов с прозаиками, про танцоров. Невостребованность — она действительно бывает плодовитой.

— Ну вот, договорились!.. А мы с вами — что, импотенцией страдаем? Я, к примеру, решительно возражаю! И думаю, появись такое желание, сумели бы зафуфырить какую-нибудь эротико-приключенческую блудодень. Даже проще простого!

— Пожалуйста, кто мешает! Зафуфырь!

— И зафуфырил бы! Только пакостно мне, к примеру! И душе претит.

— Им тоже претило, однако преодолевали. И себя, и мораль, и стихию.

— Ну и что?

— Ничего. И ты преодолей! Волю прояви, настойчивость!

— Я так не могу.

— Не могу, не могу, свело правую ногу! — весело подхватил Жорик.

— Не ногу, а ногу! — хрюкнул Егор.

— Все равно не могу!..

— Зря ржете. Грустная это вещь — сочинять строки, которым не увидеть свет при жизни автора.

— Если бы только при жизни!

— О том и толкую! — Горлику очень хотелось продолжить прежнюю тему. — В кино — сериалы, в музыке — рэп-частушки. Докатились, так-перетак! Поспрашивайте у тех же инсайтов, какие у них самые крутые игры, и, как пить дать, укажут на какой-нибудь мыльнопенный триллер. А в сюжете очередной «Скрюченный» бродит по тоннелям, крошит ползающих повсюду вампиров и соблазняет на все готовых принцесс. Нет, братцы, я не против массовой культуры, — черт с ней! — я против культуры скучной и безмозглой.

— Запомни, камрад, массовая культура — всегда безмозгла.

— Чего, чего?

— Разъясняю. Если Толстого с Апдайком распространить по всей планете, то и они перейдут в разряд серого и сирого.

— Ну уж… Это ты не туда загнул. Я ведь о наших временах, о наших условиях.

— А что ты хочешь от наших условий?

— Как что? Я много чего хочу. К примеру, чтобы уровень той же массовой культуры чуток приподняли. Не могут сами, пусть заимствуют у классиков. Не из головенок своих пустых, не с потолка, а из чужих, к примеру, шедевров. Все таки облагородили бы беллетристику.

— Благородная беллетристика! Отменно звучит… — Жорик гоготнул. — Как-то читал я одного пиита, — тоже увлекался вольными переводами…

— Вольными или невольными?

— Это уж как взглянуть. Впрочем, кое-что у него действительно выходило забавным — в смысле, значит, облагороженным. — Жорик взмахнул руками, с завыванием продекламировал: нежно раскрылись уста / лица ее живота, / и острый клинок джигита / что будет сильней победита…

— Хватит, хватит! Суть мы уже поняли.

— Что вы могли понять, это же только начало!

— А я говорю: достаточно!.. Помнится, наш преподаватель эстетики, старый хрен, похожий на Эйнштейна, как-то, разъярившись, воскликнул: «Я вас культуре учу, говна такие, а вы тут лясы точите!» Мы потом чуть ли год эту фразу цитировали. На доске мелом писали. Ох, и посмущался он у нас! Даже жаль старика было. Вот и тебя с твоим половозрелым джигитом туда же понесло.