Поэты пушкинской поры - [49]

От праотцев гласящие живым,

И в письменах бесплодно дотлевают

Под пылью букв и Греция и Рим.

Нет, не таков любитель светлой Флоры!

От давних жатв он копит семена;

Дохнет весна – и разбежались взоры:

Живым ковром долина устлана.

Равно поэт в себе спасает время,

Погибшее напрасно для земли,

И праздный век, увянувшее племя

Пред ним опять волшебно расцвели.

Алексей Степанович Хомяков 1804–1860

Младший современник А.С. Пушкина. Поэт, драматург, философ, религиозный мыслитель, историк. Входил в Общество любомудрия. Основные темы лирики – поэтическое вдохновение, единство человека и природы, дружба и любовь.

ЗАРЯ

В воздушных высотах, меж ночию и днем,

Тебя поставил Бог, как вечную границу,

Тебя облек Он пурпурным огнем,

Тебе Он дал в сопутницы денницу.

Когда ты в небе голубом

Сияешь, тихо догорая,

Я мыслю, на тебя взирая:

Заря, тебе подобны мы —

Смешенье пламени и хлада,

Смешение небес и ада,

Слияние лучей и тьмы.

ЖЕЛАНИЕ

Хотел бы я разлиться в мире,

Хотел бы с солнцем в небе течь,

Звездою в сумрачном эфире,

Ночной светильник свой зажечь.

Хотел бы зыбию стеклянной

Играть в бездонной глубине,

Или лучом зари румяной

Скользить по плещущей волне.

Хотел бы с тучами скитаться,

Туманом виться вкруг холмов,

Иль буйным ветром разыграться

В седых изгибах облаков;

Жить ласточкой под небесами,

К цветам ласкаться мотыльком,

Или над дикими скалами

Носиться дерзостным орлом.

Как сладко было бы в природе —

То жизнь и радость разливать,

То в громах, вихрях, непогоде

Пространство неба обтекать!

ПОЭТ

Все звезды в новый путь стремились,

Рассеяв вековую мглу;

Все звезды жизнью веселились

И пели Божию хвалу.

Одна, печально измеряя

Никем не знанные лета, —

Зима катилася немая,

Небес веселых сирота.

Она без песен путь свершала,

Без песен в путь текла опять,

И на устах ее лежала

Молчанья строгого печать.

Кто даст ей голос? – Луч небесный

На перси смертного упал,

И смертного покров телесный

Жильца бессмертного приял.

Он к небу взор возвел спокойный,

И Богу гимн в душе возник;

И дал земле он голос стройный,

Творенью мертвому язык.

ОТЗЫВ ОДНОЙ ДАМЕ

Когда Сивиллы слух смятенной

Глаголы Фебовы внимал,

И перед девой исступленной

Призрак грядущего мелькал, —

Чело сияло вдохновеньем,

Глаза сверкали, глас гремел,

И в прахе, с трепетным волненьем,

Пред ней народ благоговел.

Но утихал восторг мгновенный,

Смолкала жрица – и бледна,

Перед толпою изумленной,

На землю падала она.

Кто, видя впалые ланиты

И взор без блеска и лучей,

Узнал бы тайну силы скрытой

В пророчице грядущих дней?

И ты не призывай поэта!

В волшебный круг свой не мани!

Когда, вдали от шума света,

Душа восторгами согрета,

Тогда живет он. – В эти дни

Вмещает все существованье;

Но вскоре, слаб и утомлен,

И вихрем света увлечен,

Забыв высокие созданья,

То ловит темные мечтанья,

То, как дитя, сквозь смутный сон,

Смеется и лепечет он.

СОН

Я видел сон, что будто я певец,

И что певец – пречудное явленье,

И что в певце на все свое Творенье

Всевышний положил венец.

Я видел сон, что будто я певец

И под перстом моим дышали струны.

И звуки их гремели, как перуны,

Стрелой вонзалися во глубину сердец.

И как в степи глухой живые воды,

Так песнь моя ласкала жадный слух;

В ней слышан был и тайный глас природы,

И смертного горе́ парящий дух.

Но час настал. Меня во гроб сокрыли,

Мои уста могильный хлад сковал;

Но из могильной тьмы, из хладной пыли,

Гремела песнь и сладкий глас звучал.

Века прошли, и племена другие

Покрыли край, где прах певца лежал;

Но не замолкли струны золотые,

И сладкий глас по-прежнему звучал.

Я видел сон, что будто я певец,

И что певец пречудное явленье,

И что в певце на все свое Творенье

Всевышний положил венец.

КЛИНОК

Не презирай клинка стального

В обделке древности простой

И пыль забвенья векового

Сотри заботливой рукой.

Мечи с красивою оправой,

В златых покояся ножнах,

Блистали тщетною забавой

На пышных роскоши пирах;

А он в порывах бурь военных

По латам весело стучал

И на главах иноплеменных

Об Руси память зарубал.

Но тяжкий меч, в ножнах забытый

Рукой слабеющих племен,

Давно лежит полусокрытый

Под едкой ржавчиной времен

И ждет, чтоб грянул голос брани,

Булата звонкого призыв,

Чтоб вновь воскрес в могущей длани

Его губительный порыв;

И там, где меч с златой оправой

Как хрупкий сломится хрусталь,

Глубоко врежет след кровавый

Его синеющая сталь.

Так не бросай клинка стального

В обделке древности простой

И пыль забвенья векового

Сотри заботливой рукой.

ДВА ЧА́СА

Есть час блаженства для поэта,

Когда мгновенною мечтой

Душа внезапно в нем согрета,

Как будто огненной струей.

Сверкают слезы вдохновенья,

Чудесной силы грудь полна,

И льются стройно песнопенья,

Как сладкозвучная волна.

Но есть поэту час страданья,

Когда восстанет в тьме ночной

Вся роскошь дивная Созданья

Перед задумчивой душой;

Когда в груди его сберется

Мир целый образов и снов,

И новый мир сей к жизни рвется,

Стремится к звукам, просит слов.

Но звуков нет в устах поэта.

Молчит окованный язык,

И луч Божественного света

В его виденья не проник.

Вотще он стонет исступленный,

Ему не внемлет Феб скупой,

И гибнет мир новорожденный

В груди бессильной и немой.

К***

Не горюй по летним розам;

Верь мне, чуден Божий свет!

Зимним вьюгам и морозам

Рады заяц да поэт.

Для меня в беспечной лени,

Как часы ночного сна,