Поэты пражского «Скита» - [24]

Мне не понять земных забот.

Мне не понять земной тревоги, —

Когда весь мир, звеня, плывет.

По легкой, голубой дороге…

           Моя земля — везде одна,

           И так же пахнет влажной плотью,

           И так же вечером весна

           Дымком синеет на болоте…

«Годы». 1926. № 1

«Под вечер, в весеннем просторе…»

Под вечер, в весеннем просторе,

Пройдя по низам, где темно, —

У небес, за селом, на взгорье.

Постучусь в голубое окно.

— Приюти, как былинку в поле.

Укутай в вечерний дымок!

Слишком густо посыпан солью

Моей жизни черствый кусок…

У тебя исцеляющей тиши

Зачерпну из колодца ковшом.

Пусть заново сердце услышит

О жизни весенний псалом!..

«Годы». 1926. № 1

СЕРЕБРЯНАЯ ГОРЕЧЬ

1

Без имени и без названья даже,

Плывущее к тебе — и без конца.

Какою кротостью мне о тебе расскажет,

Вечерним гостем стукнув у крыльца.

…Проселками, над золотою пылью.

Медвяный месяц, вскинув на рога, —

Опять твоей неотвратимой былью —

Сквозь крепь плотин зальет мои луга…

Скупой любви отяжелевший бредень

Тянуть со дна на золотой песок.

Не мною началось, — не я приду последним

Искать следов твоих незримых ног.

И падать медленно — о, это ль — неизбежность?

— Но даже сердце может ослабеть.

Себя испепеляющую нежность,

Последний дар переписав — тебе!..

2

Лишь про себя, лишь шепотом, не вслух…

И нужно ли мне говорить о прежнем.

Как это слово, легкое, как пух,

Легло на жизнь таким тяжелым лежнем.

О, жизнь моя, — угрюмый скороход, —

Не подождать, не отдохнуть на камне,

О, жизнь моя, — уже который год,

О, жизнь моя, — ты не легка мне…

И этих верст — какая тяжесть вновь!

Еще… еще… Но не в моем укоре

Отыщешь ты последнюю любовь.

Поймешь ее серебряную горечь…

«Годы». 1926. № 1

«ЭКСЦЕЛЬСИОР»

На улицу из окон этажей

Квадрат огней зияющею раной;

На улицу; где эта ночь уже

Озябшим псом у двери ресторана.

Шофер в мехах, и в стекла полусвет,

И полуночь автомобильным плачем.

Охрипшей сыростью продрогнувший рассвет,

Еще рождаемый, еще такой незрячий…

…Пролет зеркал, качающий мираж,

Прозрачный мир, застывший у подъезда.

Туда наверх, в семнадцатый этаж.

Где в стекла — ночь и розовые звезды.

Гудящий лифт, крутящийся мираж,

И мир в стекле качающейся ночи —

Туда, наверх, в семнадцатый этаж,

Где путь до звезд пьянее и короче!..

…И в муть, и в дым бессонниц и вина,

Под судороги музыкальных пауз,

Плащом романтика — змеиная спина…

И разве жизнь мне объяснит Брокгауз?..

Не все ль равно, в каком календаре

Копьем сердец вычеркивать столетья.

Когда вот так, на утренней заре,

Сквозь муть — окно в таком прозрачном свете!..

И как аквариум, но только рыбий рот,

Прильнув к стеклу, — нежданно-человечий.

И все сильней и радостней поет

Святой восторг и сотрясает плечи!..

…И вот, скользнув с семнадцати, причал.

Над площадью, сквозь блудный дым рассвета,

Плывет в эфир обезумевший зал —

Восторженная, звонкая комета!..

О, легкий мир! И никогда — назад…

Походный марш кричащего джаз-банда!

Без компаса — через небесный сад —

В земной ладье безумная команда!..

Вперед, вперед! — И не найти границ,

И не узнать непревзойденной меры —

Такое счастие через завес ресниц,

Такой восторг несбыточной химеры!..

…Гудящий лифт — и вот опять в стекле

Качнулся мир, захлопывая дверцы.

— О, пусть навек я пленник на земле.

Но не пленить восторженного сердца!..

«Годы». 1926. № 2

СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЕ РОМАНСЫ

Романс первый

День ото дня встаю влюбленней.

И просыпаясь по утрам

Я перелистываю сонник.

Ища разгадок странным снам.

             А за окном моим, снаружи,

             Капель веселая весь день.

             Какую радостную лень

             Я снова в сердце обнаружил!

И если неба синева

Опять прозрачнее и чище,

Кто виноват, что сердце ищет,

Кому сказать свои слова!?..

             И целый день бродя без дела,

             Я напеваю о любви…

             Ах, как себя ни назови —

             Но тело — это только тело!..

…Гадаю вечером на картах

И смутно жду — чего, Бог весть.

…Ах, это только воздух марта,

Ах, это только — двадцать шесть!..

Романс второй

Тоскую сердцем медленно и немо…

Я жду того, чего не будет вновь.

И жизнь с тобой мне кажется поэмой,

А сон любви приемлю за любовь.

И в чем любовь? В словах? Движеньях?

             Взглядах?

Иль только в тихой музыке души? —

— Все делать то, чему ты детски — рада…

По вечерам мечтать с тобой в тиши

И чувствовать под блузкою английской,

Как бьется сердце, вскрытое до дна…

— А поутру увидеть близко-близко

Твои глаза, туманные от сна…

И в чем любовь? — Ах, ну не все равно ли?

Пусть это будет даже не любовь…

— Тоскую сердцем медленно, до боли

И жду того, чего не будет вновь…

«Годы». 1926. № 3

ЗВЕЗДНЫЙ КРЕН СТИХИ 1926–1928 [64]

I

ВСТУПЛЕНИЕ

Днем, в веселой гавани Сан-Пьетро,

(Где, однако, больше значил черт),

Корабли, кренясь от волн и ветра,

Проплывали в сизый, жаркий порт.

А ночами, легкими, как пена,

Оборвав земные якоря,

В лунные прохладные моря

Отплывал корабль со звездным креном…

НОРД-ОСТ

Свистят ветра над зеленью морей,

Взвивая дым у хижины прибрежной,

В остывший день, такой цветной и нежный,

Пронзительных, холодных январей,

Когда скрипят у старых суден кости

И рвутся ставни крыльями с домов

В пустом порту, принявшем моряков,

В передвесеннем, длительном норд-осте…

…И согревая руки у огня,

Пьет в кабачке золотоглазый янки