Поэты «Искры». Том 1 - [26]

В семье отец и мать детя́м своим давали

                            Пример весьма дурной;

Не то чтоб ссорились: нет, ссор они не знали,—

Но чуть придет отец из должности домой,

                            Сейчас пойдет ворчать

                            На деток и на мать.

Привыкли деточки отца весьма бояться,

                                      А посему

Уж стали не к нему,

А к нежной матери ласкаться.

Отец исправно сек малюток каждый день.

Хоть были тяжелы отцовские уроки,

Но в детях всё росли ужасные пороки —

                            И своеволие и лень.

Скончался папенька, осиротели дети,

                            И стала ласковая мать

(Хоть было трудно ей) всем царством управлять,

И слушались ее все дети, кроме Пети.

                            Два года в классе он сидел,

                            И, несмотря на все внушенья,

Лентяй не знал — и знать как будто не хотел

                            Таблицы умноженья!!!

Тут было надобно учителя нанять,

                            В котором долгий опыт

                            Умел бы обуздать

                            Греховной воли ропот.

Учитель нанятый сначала ласков был

И нежной кротостью малютку вразумил

И с корнем вырывал в нем терние дурное.

Прошел и месяц так; но новый наступил —

                                           Увы!

Опять по-прежнему ленился сын вдовы

                            И стал упрямей втрое.

Однажды поутру (учитель был сердит)

Сидят за кофием с родительницей дети.

Учитель, вежливо раскланявшись, глядит —

                                           Нет Пети!

                            Где Петя? Пети нет!

Мать шлет к нему слугу и видимо хлопочет.

И что ж? Слуга принес решительный ответ,

                            Что Петя кофию не хочет!!!

Тогда учителев раздался зычный глас:

                                          «Прокофий,

Сходи к строптивому, и чтоб он шел сейчас

                            Пить кофий!»

                            От голоса сего

                            Внезапно всё умолкло:

                            Малютки все до одного

Покрыты бледностью, дрожат в окошках стекла.

Мать в страхе тянется к своим птенцам младым,

Меж тем чело ее подернулося тучей!..

                            Необычайный случай!

Как быть? Пример другим!

                            Надеясь, что смирится

                            Строптивое дитя,

Пошел учитель сам, чтоб с ним распорядиться

                            Хоть не хотя хотя[99].

                            Не тут-то было!

«Зачем ты к кофию, мальчишка, не пришел?» —

Учитель вопросил его с сугубой силой.

«Я… я… я не хочу…» — «Не хочешь?

                                                      Произвол!!!» —

Учитель заревел, как вол,

И мальчику, что было духу,

                            Дал плюху,

За нею две влепил, и — если то возможно —

Предание гласит, что дал их осторожно.

* * *

Мальчишка присмирел и мягок стал, как шелк.

                            Какой же в басне толк?

Толк этой басни тот, что так же б не мешало

Смирять пощечиной и взрослого нахала,

                            Да не слегка

(Особенно когда болван учить берется),

А со всего плеча, уж как ни размахнется

                            Здоровая рука.

1859

20. БЕДОВЫЙ КРИТИК

Уж он ослаб рассудком бедным,

Уж он старик, сухой как жердь,

Своим дыханием зловредным

Небесную коптящий твердь.

Уже, со старческою палкой,

В приюте нравственных калек,

В какой-нибудь газете жалкой

Он жалкий доживает век.

Вдруг, вспомнив прежнюю отвагу.

Рукой дрожащею скорей

Берется в корчах за бумагу —

Чернит бумагу и людей.

Старинный червь сосет и точит;

Но уж в глазах темнеет свет:

Портрет врага писать он хочет —

И выставляет свой портрет.

«Нахальство… мальчик…» — злость диктует;

Но изменившая рука

Строками черными рисует

Нахальство злого старика.

Досада пуще в грудь теснится,

Бессилье сердце жмет тоской —

И, с пеной у рта, старец злится,

Покуда сам не отравится

Своею бешеной слюной.

1859

21. ПОЛЕЗНОЕ ЧТЕНИЕ Идиллия

Надо мною мракобесия

Тяготела суета,

И блуждал, как в темном лесе, я

До Успенского поста;

Но во дни поста Успенского

Я внимательно читал

Господина Аскоченского

Назидательный журнал.

Чудо вочью совершилося:

Стал я духом юн и смел;

Пелена с очей свалилася —

И внезапно я прозрел.

Я провидел все опасности,

Что грозят родной стране

С водворением в ней гласности —

Столь враждебной тишине.

Погибает наша нация,

Думал я, с тех пор, как в ней

Поднялась цивилизация

И брожение идей,

И стремление гуманное —

Это всё придумал бес —

Наважденье окаянное!

Окаянский ваш прогресс!

За свое спасенье ратуя,

В Летний сад я поспешил:

Там, смотрю: нагая статуя!

Камнем я в нее пустил.

Вдруг хожалый очень явственно:

«Ты мазурик!» — закричал.

И за этот подвиг нравственный

Потащил меня в квартал.

И в квартале размышлениям

Предавался я один.

Думал: вот каким гонениям

Здесь подвержен гражданин

За боязнь соблазна женского!

Ах, зачем же я читал

Господина Аскоченского

Назидательный журнал!

1859

22. ОПЫТЫ ГЛАСНОГО САМОВОСХВАЛЕНИЯ [100]

Привело меня в смущенье

          Это объявленье.

Неужели только в Вятке

          Не берутся взятки?

Нет! В столице есть подобный

          Некий муж незлобный;

О себе он также внятно