Поэты 1880–1890-х годов - [41]

              Что смертью зовем, он рожденьем зовет

                                 На том берегу.

              На том берегу отдохну я вполне,

Но здесь я томлюсь и страданий унять не могу,

              И внемлю, смущенный, большой тишине

                                 На том берегу.

1896

36–41. ЭПИГРАММЫ

1. «Переводимы все — прозаик и поэт…»

Переводимы все — прозаик и поэт.

Лишь переводчикам — им перевода нет.

2. Один из многих

Встал он с бодрою душою

И пошел по дальним селам

Речью пламенной будить

Крепко спавших сном тяжелым.

Видишь холм? Здесь погребли

Вопиявшего в пустыне.

Тот, кто бодрым был, уснул.

Кто же спал, тот спит доныне.

<1883>

3. ЧЕСТНОМУ ПОЭТУ

Он вправе громить тунеядцев бесчестность,

Богатства его, гражданина-певца,

Хоть скромны: два тома стихов неизвестных —

Зато каждый стих добыт в поте лица!

Декабрь 1883

4. П-У

Везде, где мог, сей стихотвор

Мне пакостил тайком.

Как хорошо, что до сих пор

Он с музой незнаком!

5. «Сперва блуждал во тьме он…»

Сперва блуждал во тьме он,

Потом измыслил мэон.

Нет, не в своем уме он.

Начало 1890-х годов

6. «ВЕСТНИКУ ЕВРОПЫ»

Устроил с богом ты невыгодную мену,

Владимира отдав и взявши Поликсену.

1900 (?)

42. ДВА ПУТИ

Нет двух путей добра и зла —

           Есть два пути добра.

Меня свобода привела

           К распутью в час утра.

И так сказала: «Две тропы,

           Две правды, два добра —

Раздор и мука для толпы,

           Для мудреца — игра.

То, что доныне средь людей

           Грехом и злом слывет,

Есть лишь начало двух путей,

           Их первый поворот.

Сулит единство бытия

           Путь шумной суеты.

Другой безмолвен путь — суля

           Единство пустоты.

Сулят и лгут — и к той же мгле

           Приводят гробовой.

Ты — призрак бога на земле,

           Бог — призрак в небе твой.

Проклятье в том, что не дано

           Единого пути.

Блаженство в том, что всё равно,

           Каким путем идти.

Беспечно, как в прогулки час,

           Ступай тем иль другим,

С людьми волнуясь и трудясь,

           В душе невозмутим.

Их правду правдой отрицай,

           Любовью жги любовь.

В душе меня лишь созерцай,

           Лишь мне дары готовь.

Моей улыбкой мир согрей,

           Поведай всем, о чем

С тобою первым из людей

           Теперь шепчусь вдвоем.

Скажи, я светоч им зажгла,

           Неведомый вчера.

Нет двух путей добра и зла,

           Есть два пути добра».

<1901>

43. МОЛИТВА

Прости мне, боже, вздох усталости.

                       Я изнемог

От грусти, от любви, от жалости,

                       От ста дорог.

У моря, средь песка прибрежного,

                       Вот я упал —

И жду прилива неизбежного,

                       И ждать устал.

Яви же благость мне безмерную

                       И в этот час

Дай увидать звезду вечернюю

                       В последний раз.

Ее лучу, всегда любимому,

                       Скажу «прости»

И покорюсь неотвратимому,

                       Усну в пути.

<1901>

44. ГИМН РАБОЧИХ

Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

Наша сила, наша воля, наша власть.

В бой последний, как на праздник, снаряжайтесь.

Кто не с нами, тот наш враг, тот должен пасть.

Станем стражей вкруг всего земного шара,

И по знаку, в час урочный, все вперед!

Враг смутится, враг не выдержит удара,

Враг падет, и возвеличится народ.

Мир возникнет из развалин, из пожарищ,

Нашей кровью искупленный новый мир.

Кто работник, к нам за стол! Сюда, товарищ!

Кто хозяин, с места прочь! Оставь наш пир!

Братья-други! Счастьем жизни опьяняйтесь!

Наше всё, чем до сих пор владеет враг.

Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

Солнце в небе, солнце красное — наш стяг!

1905

45. «Насытил я свой жадный взор…»

Насытил я свой жадный взор

Всем тем, что взор считает чудом:

Песком пустынь, венцами гор,

Морей кипящим изумрудом.

Я пламя вечное видал,

Блуждая степью каменистой.

Передо мной Казбек блистал

Своею митрой серебристой.

Насытил я свой жадный слух

Потоков бурных клокотаньем

И гроз полночных завываньем,

Когда им вторит горный дух.

Но шумом вод и льдом Казбека

Насытить душу я не мог.

Не отыскал я человека,

И не открылся сердцу бог.

<1907>

Д. С. МЕРЕЖКОВСКИЙ

Свой род Мережковские вели от Федора Мережки — войскового старшины на Украине. Дед поэта был участником кампании 1812 года. Отец Мережковского выбрал карьеру чиновника и дослужился до столоначальника дворцового ведомства; занимал казенную квартиру в доме против Летнего сада, у Прачечного моста. Здесь и провел свое детство будущий поэт.

Родился Дмитрий Сергеевич Мережковский 2 августа 1865 года. Окончив гимназию, он поступил в университет, на историко-филологический факультет. В эти годы он сближается с кругами народнической интеллигенции, завязывает знакомства с Н. К. Михайловским, А. Н. Плещеевым, С. Я. Надсоном; активно посещает редакцию «Отечественных записок», где и печатает свои стихи[26]. Особую симпатию у него вызывал Плещеев, о котором он сообщает Надсону в марте 1883 года; «Минуту у него побыл, сказал всего два слова. А ушел как будто утешенный»[27]. Плещеев тоже относился к молодому поэту с заметным сочувствием и рекомендовал в члены Литературного фонда[28].

Дома у Мережковских обстановка была тяжелой: брат Константин, будущий ученый-зоолог, сочувственно отнесся к цареубийству 1 марта 1881 года. Отец, истый царедворец, возмутился и изгнал Константина из дома. В семье этот разлад переживался тяжело и долго. Активной позиции в ссоре отца с братом Мережковский не занял. Однако, выпустив свой первый сборник стихотворений, он отослал экземпляр находившемуся в каторжных работах П. Ф. Якубовичу с многозначительной надписью; «Собрату по поэзии».