Поэты 1790–1810-х годов - [168]

В ней знаний дивнейших пучины

И тайны скрыты как во мгле.

В ней Моисеевы законы,

Что духом божьим он писал;

Иаковли прияли сонмы,

Что бог в наследие им дал;

Из книги сей витийство льется,

Как в новоплодии Евфрат,

Когда поверх брегов несется

И класы сельные шумят.

Никто понять ее не может

И чудеса ее повесть —

Она гадания поможет

Решить и смысл их исповесть;

Ибо как бездны океана

Бездонны — так ее совет

И мысль, от горних излиянна,

Обширна и красна как свет.

Аз мудрость — из меня рекою

Науки все проистекли,

Во мне оне — златой струею

Из рая искони текли,

И умственны луга и сады

Их окроплялися водой,

Сердец сокрыты вертограды

В них утоляли жажду в зной.

Подобно утренней Авроре

Я мир пресветло освещу,

Науки истинной я вскоре

Зажгу нетленную свещу;

Я в тайну всех вещей проникну,

Узнаю скрытный их союз;

В востоке я зарей изникну

И тварь освобожду от уз.

Прозрю я в вечность, как пророки,

И будуще узнаю днесь.

Познаний реки и потоки

Пролью на мир я щедро весь;

Внесу я луч на запад мира —

И водворюся даже там,

Где понт касается эфира,

И паки взыду к небесам.

<1811>

295. ИСТИНА

Призраки суетные славы,

Подвластны року красоты,—

Раздор, обманчивы забавы,

Сыны порока и тщеты!

Бегите, полчища презренны,

От мест, где, свыше вдохновенный

И духом силы предводим,

Хощу я лжи попрать расколы,

Воздвигнуть Истине престолы

И ей греметь победный гимн!

А ты, о дщи перворожденна

Небес любезных и благих,

Вещай, о Истина священна,

И мой исполнь собою стих!

Тебе прилично и пристойно,

Тебе, великая, достойно

Вещать самой себе хвалу!

Вещай — и злиться злый престанет;

Вещай — и в мире сект не станет,

И ложь падет в кромешну мглу.

Вещай — и слабых предрассудки[298]

Иссякнут силою в умах,

И не дерзнут считать за шутки

Закон, начертанный в сердцах!

И добродетель, злом попранна,

Тобою пальмами венчанна,

Восстанет в новой красоте;

Погибнет месть, исчезнут брани,

С сердец сберутся миром дани,

Дадутся узы клевете.

Когда фортуны горделивой

Игралищем бывает царь;

Когда на подвиг зла кичливый

Со трепетом взирает тварь;

Когда, как класы подсеченны,

Валятся царства разрушенны

Капризна[299] случая рукой;

Когда сильнейшим сильный тмится;

Когда вселенная дымится;

Падет и мошка и герой, —

Тогда ты, Истина, едина

На троне с славой восседишь;

Блага ль, строга ль к тебе судьбина,

Ты ею ввек не дорожишь;

В себе источник благ ты знаешь;

Ты в нем всечасно почерпаешь

Трапезы вечныя нектар;

В цепях и в узах ты велика;

Царям ты в хижине улика;

Глагол твой — Нерону удар!

Сколь беден, жалок и несчастен

Всяк смертный, счастием любим,

Твоим кто тайнам не причастен

И кем твой верный раб гоним;

Хотя в венце он восседает,

Хотя он бармами сияет,

Но бармы ложью не красны,—

И трон коль правдой не брежется,

От трона божья отженется:

Цари над нею не зластны!

Но если, Истина любезна,

Возлюбишься царями ты,

Ты миру целому полезна,

Как солнце с синей высоты;

Как древле милая Астрея,

Людьми ты, милостью владея,

Куешь в орало грозный меч;

Сушишь ручьи ты слез и крови,

И в лоно вечныя любови

Велишь мильонам ты возлечь.

Тебя я чтил, о первозданна!

Лишь стал я мыслить начинать;

Ты токи света несозданна

Благоволила низливать

Струей живительной, нетленной

На мя, — и дух мой умиленный

К себе собой ты привлекла.

Когда блуждал я в мраке бедства,

Не знал от скорбей рабства средства,

Тогда свободу[300] ты рекла!

Рекла: «Ты волен!..» и предстала,

Как в майский день весенний луч;

Предметы дальни озаряла

И воссияла в недре туч;

Твой зрак и ныне мне присущен,

Преславен, светел, вездесущей —

И не изгладится во мне;

Доколь в живых я нарекуся,

Доколь дыханьем наслаждуся,

Святой ты будешь вечно мне!

Я зрел тебя, лучи лиющу

На книгу таинств искони,

Живот и в смерти нам дающу;

Прошедши, будущие дни,

Посредства, действия, причины,

Послы послушные судьбины,

И самы помыслы сердец

Окрест тебя все предстояли,

Твоих велений ожидали,—

И звездный твой блюли венец.

Ты в их соборе председала

И весила удел корон;

Ты суд и милость изрекала;

Сколь памятно! — я зрел твой трон:

На трех он солнцах был воздвижен,

Многоблистающ, неподвижен,

Как дивный яхонтовый храм;

От лепого сего престола

С превыспренних до низких дола

Исток устроен был лучам.

Виссон твой — утренне мерцанье,

А взор — улыбка божества;

Слова — перунно облистанье

Кристалловидна существа;

Твой скиптр планетам пишет круги,

Целит душевные недуги,

Волнам пороков повелит;

А ты, подобяся деннице

Иль юной некоей царице,

Убрусом свой прикрыешь вид[301].

Таинственный омет положен

На солнцезарный образ твой,

И совопросник оный ложен

Увидеть не возможет той!

Но я молю — предстань мне ныне,

Пречистая, в бессмертном чине

Первоначальныя красы!

И се златятся зыби неба,

Закрылися врата Эреба

И скрылись Фебовы власы!

Я зрю… в пророческом виденьи..

Открыла молния эфир!

Вдали зрю райские селеньи

И чую кроткий с них зефир.

Внезапу звуки все престали…

Нисходит Истина с скрижали,

Неся к нам божьи письмена…

От них лучи потоком льются…

И в виде букв на сердце гнутся…

Померкли солнце и луна.

И се чтут людие господни

Глагол, истканный из лучей,

И с бездны ада преисподни

До дальнейших небес зыбей;

Глагол сей с страхом повторялся,

По сферам с звоном раздавался:

«Любите Истину, цари!

Раби, гласить ее дерзайте!

Ее все люди возлюбляйте!

И кончите, народы, при!»

Умолкло всё, и … всё пропало!