Поэтический мир прерафаэлитов - [28]

The river ever running down

Between its grassy bed,

The voices of a thousand birds

That clang above my head,

Shall bring to me a sadder dream

When this sad dream is dead.

A silence falls upon my heart

And hushes all its pain.

I stretch my hands in the long grass

And fall to sleep again,

There to lie empty of all love

Like beaten corn of grain.

Arthur Hughes IN THE GRASS Oil on canvas. 1864–1865 Sheffield City Art Galleries

Артур Хьюз В ТРАВЕ Холст, масло. 1864–1865 Художественная галерея Шеффилда

ДЕНЬ И ГОД

И сколько их прошло с тех пор —

Минут, часов и дней —

Как целовала я тебя

То робко, то сильней?

Но этот май — прекрасен он

Невинностью ветвей.

И я лежу в густой траве,

А надо мной — листва.

Мое — чужое мне — лицо

Опутала трава —

Печально, нежно, словно я

Лежу в траве мертва.

Неясный безымянный страх

В усталый мозг проник.

Идут фантомы прошлых лет

В забвенье — напрямик:

Но кто заплачет, кто-то вдруг

Коснется губ на миг.

Тень опустилась не спеша

На мягкую траву.

Я узнаю его лицо:

При встрече наяву

Слезами заглушила б я

Немолчную листву.

Но, память, это только ты —

Былого лоскуток.

И нас разъединил листвы

Мерцающий поток:

Стал образ милого лица

Обманчив и далек.

Река, бегущая с холма

Столетья напролет,

И сотни птичьих голосов,

Сплетенных в хоровод,

Навеют новую печаль,

А прежняя уйдет.

Боль улетела. Тишина

На много долгих миль.

Исчерпана моя любовь,

И позабыта быль.

И я лежу в траве — зерно,

Измолотое в пыль.

Перевод А. Строкиной

КОВЕНТРИ ПАТМОР COVENTRY PATMORE

Джон Сингер Сарджент ПОРТРЕТ КОВЕНТРИ ПАТМОРА 1894 Национальная галерея, Лондон

КОВЕНТРИ ПАТМОР (23 ИЮЛЯ 1823–26 НОЯБРЯ 1896)

Английский поэт и литературный критик. Родился в Вудфорде (Эссекс), в семье писателя П. Дж. Патмора, от которого унаследовал склонность к литературным занятиям. Сын К. Патмора, Генри Джон Патмор (1860–1883), в свою очередь, тоже стал поэтом.

В 1844 г. Ковентри Патмор опубликовал небольшой томик «Стихотворения». Огорченный нелестными критическими отзывами (в частности, разгромной статьей в журнале «Блэквудз»), скупил и уничтожил остаток тиража; однако благодаря этой публикации автор познакомился со многими известными литераторами современности, в том числе с Д. Г. Россетти, а через него — с У. Х. Хантом, и оказался вовлечен в Братство прерафаэлитов: свою поэму «Времена года» он опубликовал на страницах журнала The Germ. С 1846 г. занимал должность помощника библиотекаря в Британском музее, свободное время посвящая поэзии. В 1854 г. выходит первая часть его наиболее известной поэмы «Домашний ангел»; все 4 части поэмы — «Обрученные» (The Betrothed), «Свадьбы» (The Espousals), «Верность навеки» (Faithful For Ever) и «Победы любви» (The Victories of Love) — были опубликованы целиком в 1863 г. В поэме воплощен расхожий викторианский образ идеальной жены / идеальной женственности: жена должна быть безоглядно предана и безоговорочно покорна своему мужу, беспомощна, кротка, очаровательна, в избытке наделена способностью к самопожертвованию и сочувствию, чиста и непорочна. Этот миф надолго утвердился в сознании: более чем полвека спустя В. Вульф писала, что задача всякой женщины-писательницы — «убить Домашнего Ангела».

Собрание стихотворений Патмора в двух томах было опубликовано в 1886 г., с предисловием, которое могло бы послужить эпитафией автору: «Я написал немного, но — только самое лучшее; я никогда не высказывался, если мне нечего было сказать, и не жалел времени и сил на то, чтобы слова мои зазвучали правдиво». Патмор занимался и литературной критикой, опубликовав книги «Принцип в искусстве» (Principle in Art, 1879), отдельные главы которой посвящены творчеству Дж. Китса, П. Б. Шелли, У. Блейка и Д. Г. Россетти, и «Religio poetae» (1893).

В списке из 57 имен «Бессмертных», составленном У. Х. Хантом («не существует иного Бессмертия, нежели то, что сосредоточено в этих именах»), значится и имя Патмора — отмеченное одной звездочкой.

THE TOYS

My little Son, who look’d from thoughtful eyes

And moved and spoke in quiet grown-up wise,

Having my law the seventh time disobey’d,

I struck him, and dismiss’d

With hard words and unkiss’d,

— His Mother, who was patient, being dead.

Then, fearing lest his grief should hinder sleep,

I visited his bed,

But found him slumbering deep,

With darken’d eyelids, and their lashes yet

From his late sobbing wet.

And I, with moan,

Kissing away his tears, left others of my own;

For, on a table drawn beside his head,

He had put, within his reach,

A box of counters and a red-vein’d stone,

A piece of glass abraded by the beach,

And six or seven shells,

A bottle with bluebells,

And two French copper coins, ranged there with careful art,

To comfort his sad heart.

So when that night I pray’d

To God, I wept, and said:

Ah, when at last we lie with tranced breath,

Not vexing Thee in death,

And Thou rememberest of what toys

We made our joys,

How weakly understood

Thy great commanded good,

Then, fatherly not less

Than I whom Thou hast moulded from the clay,

Thou'lt leave Thy wrath, and say,

‘I will be sorry for their childishness.’

ИГРУШКИ

Сынишка мой, —

Он грустным взглядом в мать

И вовсе не шалун,

Но тут опять

В который раз нарушил мой запрет.