Поэтический форум. Том 2 - [7]

Сегодня в храм войти ему опять не дали,

В последний раз войти – согреться у свечей.

В обрубках пальцев рук он жёлтый лист сжимает.

Прохожие идут. На храм кладут кресты.

Звенят колокола... Бродяга умирает,

И смотрят на него железные цветы.

Железные цветы – тюльпаны, хризантемы…

А он в своём раю... У каждого свой рай.

В его раю весна. Там, у ворот Эдема,

Черёмухи цветут, бушует Первомай.

В руке его флажок… внизу смеется мама.

Он, маленький совсем, – на шее у отца…

А люди всё идут… и крестятся у храма,

И кутают в плащи железные сердца.

Баллада о неизвестном солдате

Алым солнцем истекал закат.

Каждый яр окопом был и дзотом.

И свинцовый дождь косил солдат

Межнациональной нашей роты.

Силы были слишком неравны.

Погибали. Но не отступали.

Пал последний... Пал за честь страны.

Шагинян, а может Мосхавале...

Гончарук, Зозуля или Плятт,

Лифшиц, Исмаилов… Неизвестно.

И неважно – просто НАШ солдат.

По-советски правильный и честный.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Догорал закат один на всех.

Догорала хатами деревня.

Красный снег… Фашистов чёрный смех…

Виселицы прямо на деревьях…

По сугробам мчались босиком

Полем к лесу мальчики-подранки,

Загнанные... Падали ничком...

Падали – под гусеницы танка...

Детской кровью опьянённый вдрызг,

Фриц не знал, что близится расплата...

Из небытия, из алых брызг

Вырос ОН с карающей гранатой —

Гончарук, Зозуля или Плятт,

Хайми, Сакалаускас, Плисетский,

Иванов... Неважно – наш солдат!

Правильный и храбрый – по-советски!

Детские закаты на снегах

Тень его к отмщению воззвали.

Он стоял – на сломанных ногах,

Шагинян, а может, Мосхавале...

За тебя стоял и за меня...

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Из металла камня и бетона.

Перед ним у вечного огня

Развевались гордые знамёна.

Но когда пошёл на брата брат,

Разрывая Родину на пазлы,

Сыновья и внуки тех ребят

Подогнали краны да КамАЗы...

Загудели пилы, трактора,

Заработал мощный экскаватор.

С помощью взрывчатки «мастера»

Добивали стойкого солдата.

И лежал поверженный солдат...

Мимо проходили, проезжали

Шагинян, а может Мосхавале...

Алым солнцем истекал закат.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Оторвалась от небес звезда...

И они как будто покачнулись —

Это ваши деды, господа,

От стыда в гробах перевернулись...

Илья Брагин

* * *

Я выполнил свой долг перед тобой,

И что с того, что раны кровоточат?

Зато душа свободна и не хочет

Признать, что бой проигран был судьбой.

Проигран бой. Враг жёстче и смелей.

Ему победа кажется прекрасной…

Но выход есть: быть одиноким властно,

Не в схватке быть, а воспарить над ней.

* * *

Морозный воздух. Снега тайна.

И ветра спущенный курок…

Я встретил Вас почти случайно

И от виденья изнемог.

В паденье безразличном снега

И трепетанье сонных звёзд

Внезапно умиранья нега

Явилась мне, как на погост.

Я вспомнил лета полыханья,

Чтоб отрезвить себя чуть-чуть,

Но это смутное желанье

Лишь духу преградило путь.

Я полюбил Вас незаметно:

Так ночь идёт на смену дню.

Возможно, нужен мне ответ, но

И безответно Вас люблю.

Память

Озираясь назад, память всё подменяет:

Там, где выщерблен день, мнится правил парад,

В апогее томлений, сомнений и мает

Видишь, ближний, предавший тебя, всё же брат.

Там где был ты влюблён – адвокат Достоевский,

Что там! Сам ты артист, и роман – лишь игра.

Дон-Жуан – тоже роль, ты играл её с блеском,

Контрапункт – покаянье прошёл «на ура».

Там, где был ты не нужен – находишь загадку

И какой-то ещё в суете видишь толк.

Ну, а там, где ты слаб и подвержен припадку,

Дурковато душа скажет: «Выполнен долг».

В этом мире, увы, выживает сильнейший.

Если Богом целован, то всё нипочём.

Память всё подменяет. За это нежнейше

Я пою свою память молитвы ручьём.

* * *

Через речку положен мост.

Вьётся речка – змеиный хвост.

На мосту ловит рыбу дед,

Рядом – старый велосипед.

Я в дела его сунуть нос

Постеснялся, а старый пёс

Подошёл и обнюхал вмиг.

Дед ругнулся, но в дело вник:

Покормил, пожурил чуток…

Пёс продолжил свой марш-бросок.

Посмотрел вслед ему рыбак,

Улыбнулся, – он был добряк.

И забросил по новой снасть,

Ощущая к рыбалке страсть.

Алексей Бриллиантов

Трибуну

Посвященье В.

1.

День выеден. Распахнуто окно.

Улиткой липкой заползает вечер.

Черновиком, зарытым под сукно,

Ждёшь миг, когда в зените вспыхнут свечи.

Как будто он изменит ход времён:

Вот-вот – и ты витаешь на орбите,

Не в муках старта, а уже в зените,

И целишься примерить Орион.

Вот-вот – и толпы суетных племён,

Бросая пропылённые кибитки,

Без бичеванья и призывных свитков

В Орду собьются, в цвет одних знамён…

И гребни волн достанут небосклон…

2.

Но гаснет небо, розовея дном.

С востока в город катит гулкий топот,

Неотвратимей, чем цунами рокот —

И хлопоты ордой владеют днём:

Расставить свечи, выбить шёлк знамён,

Бич перевить и снова свиток править,

Да так, чтобы Последний из племён

От крыльев беркута в себе нащупал память,

Желая небосклон отбить у волн,

Под пастбища наметив Орион…

3.

Век выеден, и влажен небосклон.

А под сукном потомки что-то ищут:

Не то шелка обветренных знамён,

Не то строку в клочке бумажки писчей.

Выбор

Этот выбор ни прост, ни сложен,

И открыт, как прямая речь:

Если шашка ползёт из ножен —

Значит, в поле назрела сечь.

Если сечь – значит, алой солью

Будет залит закат и ночь,