Поэтический форум. Том 2 - [3]

Придёшь ты, тоску прогонишь,

Ноябрь обращая в бегство,

Ты в жизнь мою снова входишь,

Как светлый кусочек детства.

Вдвоём тишину разбудим

И сядем за чай с вареньем,

Мы чайной ложечкой будем

Мешать разноцветные тени.

И праздник, и новые песни,

Цветы, на столе – конфеты…

Мы живы, мы снова вместе,

И скоро вернётся лето.

Екатерина Асмус

* * *

Прости меня, любимый город.

В грязи, руинах и снегу

Ты мне всегда предельно дорог.

Твой светлый образ берегу

И в дальних странах, и в болезни,

Когда уныньем сломлен дух,

Я вспоминаю ветра песни

И тёплый тополиный пух,

Парад дворцов, мосты литые,

Каналов спутанную сеть,

Соборов купола златые

И шпилей острых в небе медь.

Державный блеск былой столицы

Твои дома ещё хранят.

Но сила каменной десницы

Ослабла. Нет пути назад.

Зов Командора нам не слышен,

А в бывшей роскоши палат

Тихонько шебуршарят мыши

И нет замков у царских врат.

Мелькнёт лицо дворянской стати

Среди заносчивой толпы

Лишь на секунду.

Дождь и слякоть

Вмиг слижут чуждые следы.

И всё. В изгнанье было слово

Заступничества и любви.

Остался лёд. Зимы оковы

И отблеск подвигов твоих.

Прости меня, любимый город!

Я, память прошлого храня,

Ничто – ни делом и ни словом

Не в силах сделать для тебя!

* * *

Мне хочется с тобой поговорить.

Не на́ людях. А в тишине, спокойно.

В уединенье от знакомых лиц,

Приветствий, объяснений недостойных.

Мне хочется с тобой поговорить,

Чтоб ясным было слово диалога.

«Как ты живёшь? Что думаешь?» – спросить.

«Когда в последний раз ты слышал Бога?»

«Как там погода? Пишешь ли стихи?

Или украдкой по ночам играешь

В компьютерные игры?»

Ты прости...

Такой вопрос, наверно, – против правил!

Мне хочется с тобой поговорить.

Неспешно. Не скрываясь и не ссорясь.

Так узелком разорванную нить

Связать швея старается на совесть.

Мне хочется с тобой поговорить...

Ольга Атаманова

* * *

А поутру – ещё белей, чем днём.

Вот выпал снег и не успел растаять,

никем ещё не тронут, и на нём

лишь свежий след от первого трамвая.

Он слишком бел, и так кристально чист,

что в городе белей и первозданней…

Черны стволы, и ни единый лист

не полетит по ветру синью ранней.

И кажется мне ясным и простым

Всё, что сомненьем было и обманом

на улице, не шумной и не пьяной,

над городом, совсем ещё ночным…

Однажды я пойму, что не люблю,

с предельной ясностью, без всякой злобы,

что не смогу быть верною до гроба

и не возьму в подарок жизнь твою…

За что ревнуешь? Нету никакой

любви во мне, и звуки никакие

не потревожат мёртвую стихию,

а только звон ветвей над головой,

пустые кроны и стволы нагие…

И кажется, что вовсе не умру,

пока зима такая молодая,

пока снега однажды не растают

под звон капели, рано поутру…

Кризис сорока Сонет

Конец иллюзий? Мудрости начало?

Минут бессмысленное воровство?

Я знаю жизнь – от шляпки до скандала,

Предел – всему. Бездонность Ничего,

Салатик из травы, когда, бывало,

Недосыпала пряностей в него,

И страсти – жар. И песни – колдовство.

И тишину полночного квартала,

И крики, и неистовство толпы,

Послать за Геркулесовы Столпы[1]

Готовой неугодных… Только срок

Безумию – давно определён.

Алхимик-Время, как ты ни учён —

Что мне сейчас твой золотой песок?

* * *

… И листьев нет, но далеко зима,

В сиянье полдня растворились тени

И кажется, что даже смерть сама

Прозрачна и тиха, как день осенний.

В безмолвье том – предчувствие зимы.

Застыли отшуршавшие аллеи.

И смерть всё меньше отрицаем мы,

Всё легче примиряемся мы с нею.

Михаил Балашов

* * *

Продрогшие чёрные ветки осин,

Трава прошлогодняя стынет белёсо,

И кажется, в целой Вселенной – один…

Незваная, серая, дряхлая осень.

Обманутых птиц не слышны голоса,

И плещет на речке не рыба, а ветер.

Я щепкой «Весна» на песке написал —

И стало немного уютней на свете.

* * *

Какая славная погода,

Уютно дождик моросит.

И сердце чувствует свободу,

Как полюс чувствует магнит.

Набухла сыростью одежда,

Промокли ноги и душа.

Наверно скептик ни гроша

Не дал бы даже за надежду

На то, что будет впереди

Когда-нибудь тепло и сухо:

По всей Вселенной льют дожди

Суровым испытаньем духа.

А я пожертвую грошом.

Здесь нет ни капельки бравады:

Мне это в самом деле надо…

Да нет, мне, правда, – хорошо.

Татьяна Баканова

По Миллионной

Арсению Дубину, петербургскому историку и светлому человеку

Пойдём гулять по Миллионной,

Вниз, по течению Невы,

Там ночью белой и бессонной

Мы будем с городом на Вы.

Как будто гостем из Помпеи

Возникнет Мраморный дворец,

И царский конь, скалой чернея,

Проскачет из конца в конец.

Пустая Главная аптека,

Вписавшись в нынешний контраст,

Из восемнадцатого века

Нас мятным запахом обдаст.

В чернила обмакнув рейсфедер,

Нагнувшись к чистому листу,

Неутомимый Штакеншнейдер

Начертит новую мечту.

Нырнёт под арку Эрмитажа

Неторопливый катерок,

Горбатый мост незримо свяжет

Двух рек и улицы поток.

И Зимний вдруг, такой огромный,

Раздвинет утренний туман…

Пойдём гулять по Миллионной,

Поклонимся её домам.

Давиду Самойлову

Ветреный город. Там тихие улочки

К морю спускаются все до единой.

Улица Калева – кофе и булочки,

Улица Мере – дубы-исполины.

Буйство черёмухи – улица Тооминга,

Свечи каштанов, чернила сирени,

Красные крыши, кирпичные домики,

Старых деревьев прозрачные тени.

Вот этот дом. И калитка распахнута,

Словно душа или книги страница,

И на окошке расставлены шахматы,