Поэтический форум. Том 1 - [6]

И ручеёк деревьям корни лижет.

И облака по небу не спеша

Идут весенней поступью привычной.

Спасибо, что не старится душа,

Что ей пока ничто не безразлично!

От ягод и яблок

От ягод и яблок

Сады тяжелеют,

Гремят по-июльски

Ночами грома.

Кончается август,

Рябины алеют,

Посыпался дождь

Золотой в закрома.

В отлёт собираются

Стаями птицы,

Вчера незаметно

Исчезли стрижи.

И лета осталось

На две-три страницы,

А осень —

Хоть целую книгу пиши!

Привяли в букете

Моём незабудки,

К рассвету

Головки пригнули слегка.

Как быстро промчались

Последние сутки!

А это ведь

Целая жизнь мотылька…

Как в городе лето

Как в городе лето

Проходит нелепо,

Надеюсь на что-то,

Хотя бы в конце…

Не вижу большого

Глубокого неба,

Не чувствую звёзд

У себя на лице.

Неужто не плыть мне

Таёжной рекою,

Верёвкою сшив

Две упавших сосны,

Отдавшись теченью,

Речному покою,

Вдыхая сырые

Таёжные сны.

Неужто за мшистой

Стеною зимовья

Не слушать шипенья,

Шептанья шуги,

Не видеть пушистые

Белые хлопья

На вечнозелёных

Шинелях тайги.

У берёз пожелтели виски

У берёз пожелтели виски,

На траве седина проступает —

Это осень неслышно ступает:

Гаснут клумбы, летят лепестки.

И хотя ещё птичья капелла

Оглашает поля и луга,

На окно моё бабочка села

И подняться уже не смогла.

Зимняя степь

Здесь небо широко и глубоко.

Подкрашенный вечерним освещеньем

Архипелаг высоких облаков

Воздушным омывается теченьем.

Как степь не полюбить за широту,

За бесконечность русского простора!

Я оставляю за верстой версту,

Не встретив ни куста, ни косогора.

Невольно начинаю мыслить вслух,

И рад зиме, и рад дороге дальней,

Я чувствую такую изначальность,

Что от неё захватывает дух!

Мария БОРИСОВА

Счастливый день

Звенело в поднебесье птичье пенье,

С утра настроив на мажорный лад.

Пришло тепло, и майское цветенье

Разливом белым затопило сад.

Счастливый день, без суеты излишней.

Как рай весною, хороша земля.

Мы завтракать устроились под вишней,

В её тени, – родители и я.

Вокруг шмели сновали деловито,

Скворцы свой новый обживали дом,

И счастье было в воздухе разлито,

А чай казался солнечным вином.

Вернуться б в тот весенний день, на дачу,

Наполнить сердце радостью простой,

Там на пригорке первый одуванчик

Уже раскрыл свой венчик золотой.

Там, сразу за забором, – гладь залива,

Вода слегка рябит от ветерка.

Там – мы втроём, и день такой счастливый,

А жизнь так беззаботна и легка.

Нет, время боли моей не лечит

Нет, время боли моей не лечит, —

Удел такой.

Я снова в церкви поставлю свечи

За упокой.

Не верую!

Ну, а вдруг,

А всё же…

Кто может знать?

Молю за них,

Мне всего дороже

Отец и мать.

– Пусть души их пребывают вместе, —

Я говорю.

– Прими их, Господи!

Дай им место

В твоём раю!

Они не били тебе поклонов,

Был чужд им храм,

Суди их, Боже,

Не по канонам,

А по делам.

Их чистой жизни,

Такой полезной,

Окончен срок.

В своей обители дай им место,

Не будь к ним строг!

Джибулани [1]

Свободу мячу!

Только дайте мне волю,

Помчусь, как хочу,

По зелёному полю

Быстрее гепарда

И вспугнутой лани.

Футбол вам – не нарды,

А я – Джибулани.

Коварен, упрям,

Не страдаю одышкой,

И я вратарям

Помотаю нервишки.

Добавлю всем страсти,

Футбольным пророкам —

Волнений. Я мастер

Нырков и отскоков.

Всем нужен успех,

А игра лишь вначале,

К концу же – я всех

Игроков измочалю.

Удар по воротам

Был хлёстким и зрячим,

Но мне неохота

Сегодня ишачить.

Трибуны вопят

И заходятся свистом —

Создавший меня

Был отчасти садистом.

За мной вся орава,

Галдят, словно дети,

Я – влево, я – вправо,

Ни к тем и ни к этим.

Судьба нелегка.

Сколько ног по мне било!

Вратарь тумака

Мне влепил, что есть силы.

Азартен, неистов,

Отмечен голами,

В историю вписан

Уже Джибулани.

Сизиф

Тот камень у горы лежал веками,

Вознесся вдруг, попал в античный миф.

Он прежде был простой лежачий камень,

Но в гору покатил его Сизиф.

Сперва от страха камень впал в унынье,

Потом привык, потом вошел во вкус:

– За мной Сизиф, и ничего отныне

Я при его поддержке не страшусь.

С Сизифом мы взбираемся все выше.

Здесь наверху такая благодать!

С натугою он мне в затылок дышит,

А до вершины тут рукой подать.

Теперь Сизиф становится обузой, —

Пусть кое-чем обязан я ему.

Сам доберусь, настал конец союзу,

С ним разделять триумф мне ни к чему.

И камень вырвался из рук Сизифа.

Рассчитывал преподнести сюрприз!

А дальше все пошло согласно мифу,

Ну и, конечно, камень рухнул вниз.

Сизиф, в мотивы камня не вникая,

Сошёл с горы. За свой сизифов труд

Он взялся вновь… Его судьба такая.

Но думается мне, что мифы врут:

Сизиф, с его могучими руками,

В титановых делах своих горазд,

И на вершину водрузит он камень,

Тот камень, что Сизифа не предаст.

В России прежде, это не секрет

В России прежде, это не секрет,

Поэт был наподобие мессии.

Он был, понятно, «больше чем поэт».

Каков его удел теперь в России?

В истории немало виражей

Лихих, а что до нашего предмета:

Ни полных залов нет, ни тиражей,

Ни средств на выпуск книги у поэта.

Поэзия сегодня не в чести,

Но, видно, так язык устроен русский —

Он сам собою вольно льется в стих,

Стремится в поэтическое русло.

Ведь в нашем языке для рифм – простор,

Таится в нём соблазн такой могучий!

Слова легко сплетаются в узор,

Перерастая в магию созвучий.

Однажды всё изменится для нас.

Романтик, я наивно верю в это:

Не оскудеет русский наш Парнас,

И снова станут здесь нужны поэты.

Илья БРАГИН